Помощь
А вы задумывались когда-нибудь о том, что у наших персонажей есть собственная жизнь? Что мир Time Zero - это что-то вроде параллельной вселенной, со своими законами, правилами и устоями лишь поверхностно похожими на то, к чему мы привыкли? И как живут эти человечки, когда их не одолевают демоны (то есть мы, заставляющие их копать \ воевать \ бездельничать, не обращающие внимания на желания этих человечков)? Задумывались, что делают и чем живут персонажи, когда мы офф-лайн? Я скажу: «Вряд ли!», - и буду права, ибо многим даже не пришло бы в голову, что эти «наборы упорядоченных пикселей» имеют собственную жизнь, желания и всё прочее, что даёт право судить о наличии души.
П.С – Хочу сразу предупредить, что все имена вымышленные и любое сходство просто совпадение. И даже если имена похожи на ваши ники, то к личности игрока это не имеет никакого отношения. Ну, почти.
Пролог.
Эрнест в последний раз проверил верхний зал, убедился, что все в порядке и, спустившись в нижний зал, занял место за стойкой. Сегодня именно он будет обслуживать посетителей. Так было и так будет, раз в шесть месяцев владелец бара сам наливал напитки гостям. А пока до появления первых гостей оставалось еще полчаса - не мешало бы протереть бокалы и стаканы ещё раз.
Вооружившись полотенцем, Эрнест стал вспоминать. После войны, когда города вновь отстроили, он, еще юный и неопытный торговец прибыл в Новую Москву, лелея надежды на лучшее будущее. Эрнест уже знал, чем будет заниматься, мечта завести собственный бар уже долгое время не давала ему спать спокойно. Юноша тщательно выбрал место и, получив разрешение в местной администрации, принялся за дело. Его сбережений хватило как раз на постройку небольшого уютного домика с залом и скромной кухонькой. На оставшиеся деньги закупил провизию и алкоголь и приступил к работе. По началу дела шли ни шатко, ни валко, золотых гор не предвиделось, но Эрнест их и не ожидал, главное хватало на закупку продовольствия, оплату аренды земли, налогов и даже отложить про запас. С увеличением численности населения бизнес пошёл в гору, доход позволил нанять поваров и бармена. А вот с официантами не везло, не держались они долго; либо увольнялись, не выдержав нагрузок; либо попадали в больницу, повздорив с пьяным клиентом, и оттуда уже присылали заявление на увольнение. Эрнест уже не знал, что с этим делать, даже хорошая зарплата не могла надолго удержать работников. Но один случай помог ему решить эту проблему раз и на всегда.
Однажды сталкер привел в бар плененную самку стича и предложил Эрнесту купить её на котлеты, ага. Эрнест усмехнулся, но предложение принял, размышляя, к какой работе можно было бы её пристроить. Очень быстро выяснилось, что человеческую речь самка стича понимает, вполне разумна, проворна и исполнительна. Не долго думая Эрнест дал ей имя Марта и отправил на кухню подальше от посторонних взглядов, помогать поварам. Всё шло своим чередом, к Марте все работники привыкли и уже не пугались, а Марта старалась, как могла, понимая, что Эрнест, по сути, спас ей жизнь. В один прекрасный, ну или не очень, день очередной официант вручил Эрнесту заявление и гордо удалился в сторону больницы, оставляя за собой цепочку кровавых следов. Эрнест схватился за голову, бар был забит до отказа, но, ни одного официанта не осталось, и найти срочно нового не представлялось никакой возможности. Марта, увидев, что её спаситель собирается пробить стену головой, подхватила сразу три заставленных подноса и ринулась в зал разносить заказы. От самозабвенного стремления пробить новое окно вместилищем для мозга Эрнеста отвлекла внезапная тишина, накрывшая бар. Да, сначала все просто оцепенели, потом испугались и частично разбежались, но вскоре убежавшие вернулись, дабы убедиться своими глазами в кровожадности стича и сосчитать трупы. Удивлению вернувшихся не было предела, бар мирно гудел, как и в обычные дни, ну, может, чуть более взволнованно. А между столиками сновала Марта, уверенно и проворно собирая грязную посуду, раздавая заказы и улыбки. Правда, улыбка стича зрелище не для слабонервных, но таких в баре почти не наблюдалось.
Со временем слух о необычной официантке расползся по всему миру и в бар к Эрнесту повалили толпы народа, поглядеть на местное чудо. Настала пора подумать о расширении, тем более что было куда расширяться. Не так давно Эрнест заказал выкопать подвал под баром для хранения припасов, и строители наткнулись на вход в огромный бункер, а так как это довоенное сооружение для властей не представляло никакой ценности, его с легким сердцем отдали во владение Эрнесту. За определенную сумму конечно. Местные старатели вычистили бункер от крыс, и Эрнест развернулся во всю ширь, построив грандиозный зал, который мог вместить пусть и не всё население, но большую его часть точно. С официантами дело тоже решилось быстро, Марта уговорила своих соплеменниц пополнить штат персонала, и теперь на благо Эрнеста трудилось с десяток четвероруких «красавиц» под предводительством всё той же Марты, получившей повышение до старшей официантки. С зарплатой и подписанным договором о ненападении на племя. Очень быстро заведение Эрнеста приобрело бешеную популярность, и как-то сама собой сложилась традиция сходок раз в полгода всех свободных от демонов жителей Time Zero.
Начали прибывать первые посетители, и Эрнест вынырнул из своих воспоминаний. Он знал, что будет сегодня и с нетерпением ждал. Нет, прибыль это конечно хорошо, но важнее была та особая атмосфера, которая наполнит зал. Атмосфера тепла, дружбы и понимания, согласия и договорённости, азарта и головокружительного единения. Сегодня не буде распрей и вражды, забудутся всё обиды и ЧСы, не будет лязганья брони и бряцанья оружия. Ну, может морду кому набьют, так, скорее всего, за дело. Сегодня будут звучать гимны профсоюзов, а после любой желающий сможет выйти на сцену и спеть о чем-то своем. Эрнест усмехнулся, он помнил, как однажды подрались два наёмника из-за того, что каждый хотел спеть одну и ту же песню. Их растащили, поцарапанных и ободранных водрузили на сцену, вручили по микрофону и они задушевно спели вместе. Так же бармен порадовался, что однажды инженеры собрали какую-то штуковину, которая вместо того что бы убивать, начала принимать какую-то радиостанцию мира демонов и такой бедный на искусство мир обогатился парой сотен песен. Жаль только, что проработала та штуковина недолго и достаточно эффектно скончалась, расплавив лабораторию и превратив в стекло песок в радиусе нескольких километров. После такого фиаско инженеры так и не смогли воссоздать аналогичную конструкцию. Зато песни разлетелись по всему миру и особо полюбившиеся стали гимнами профсоюзов и некоторых авторитетных кланов. Ну а оставшиеся распевали все остальные, подбирая под свои нужды и переживания. Эрнест отложил полотенце и улыбнулся первым посетителям, готовясь разливать заказанные напитки по бокалам, стаканам и кружкам.
Часть I. Гимны профсоюзов.
Зал был забит до отказа. Шум стоял страшный, вновь прибывающие тут же находя друзей, с которым долго не виделись, и громогласно извещая об этом всё окружающее пространство. Ко всему прочему добавляли свою лепту в какофонию главы профсоюзов, ибо шла жеребьёвка за очередность выступления. Если бы была возможность, они бы развернули баталию, но нет, сегодня вход в бар был разрешен только в гражданской одежде и без оружия. Правда многие не заморачивались нарядами и приходили в простых подброневых комбинезонах, с нашивками на рукавах, определяющими их звание, принадлежность к той или иной профессии и клану. К слову, модники и модницы, шьющие на заказ наряды, так же не обходились без нашивок. Доходило до того, что при отсутствии рукавов нашивки пришивались куда придется. Между тем жеребьевка закончилась и началась запись на вольную программу, что так же не способствовало снижению уровня шума. Эрнест окинул зал взглядом, проверяя всё ли в порядке и запоминая местоположение самых крупных компаний. Народ предпочитал рассаживаться кланами, безклановые кучковались по принадлежности к профсоюзам, у барной стойки собирались одиночки и безпрофные. При этом компании еще как-то умудрялись соблюдать принадлежность к городам. Но, ни на миг, движение в зале не прекращалось. Кивнув самому себе, Эрнест повернулся к Марте, отдал последние распоряжения для официанток и вдавил большую красную кнопку. По залу раскатился рёв сирены, перекрывая шум. Это был сигнал к началу выступлений. Шум начал стихать, движение замедлилось и вскоре прекратилось, все повернули головы в сторону сцены.
Надо бы сказать пару слов о музыкантах и правилах выступления. Музыканты – сборная из лучших исполнителей, прошедших по конкурсу в состав группы. Критерием отбора было доскональное знание всех известных песен, виртуозное исполнение и наличие музыкального инструмента. Раз в год устраивался конкурс на обновление состава группы, и это событие так же не оставалось незамеченным. Фестиваль музыкантов, как его условно окрестили и единогласно приняли, проходил с не меньшим размахом, но с большими разрушениями. Бывало, что, не достигнув согласия на сцене, музыкальная битва перерастала в самую настоящую. По этой причине фестиваль проходил в заброшенном городе Хармонт. Правила же исполнения профсоюзных гимнов писались кровью. Изначально на сцену выходил сильнейший в профсоюзе, победивший в кровавой схватке своих собратьев, но все быстро поняли несправедливость такого выбора и на очередной сходке, где не обошлось без пары пробитых голов особенно упрямых, приняли решение, что гимн должен исполнять самый преданный своей профессии. Теперь на сцену мог попасть любой из профсоюза, при условии, что он не менее пяти лет подряд обладает выбранной профессией. Ну а дальше дело решалось простой жеребьевкой.
Первым на сцену поднялся сталкер Перх и зал радостно загомонил, гимн сталкеров любили все. Эту песню гимном себе хотели избрать чуть ли не все профсоюзы, но сталкеры успели первыми заявить на нее свое право и отстоять его.
Знаешь, как убить врага, совсем не ерунда,
На то она война и опытным бойцам
Ужасно нелегко - им совесть не дает
Или трясутся руки.
Чтоб руки не тряслись, налей-ка двести грамм
Простого коньяка - тогда душа легка,
Как белые крыла и сердце, как пилот,
Манит-зовет в полет.
Сталкеры радостно загомонили и извлекли, бережно хранимые стаканы. Следом появились бутылки с припасённым на этот случай коньяком.
Чтобы выпить двести грамм, пойди, возьми стакан
Из тонкого стекла, а лучше хрусталя,
Чтоб отражалась в нем вечерняя заря,
Чтобы играло солнце.
Чтобы солнышку светить, нужно пить и пить, и пить,
Иначе не прожить, чтоб радовался Бог,
И солнце не зашло в бездонный океан,
А лучше нам в стакан.
Сталкеры радостно наполняли стаканы, и только один сталкер Сауска печально глядел в свой пустой стакан, прикидывая, к кому можно подкатить на предмет наполнения пустой тары божественным напитком. Его тщательно припасенную бутылочку спёрли. В очередной раз.
Да здравствуй, Бог, это же я пришел
И почему нам не напиться?
Я нашел, это же я нашел,
Это мой новый способ молится.
Бар гудел, стакеры пили и подпевали. Вернее орали, вкладывая всю душу. Когда отзвучали последние слова и аккорды, зал взорвался криками и аплодисментами. Эрнест улыбнулся, праздник можно считать открытым. Украдкой заглянув в список выступлений, бармен вздохнул, три следующих выступления заняли психи. Их давно уговаривали выбрать один общий гимн, но психи высокомерно морщились и продолжали распевать каждый своё. Первыми из этой троицы был кинет.
Кинет Джанг вальяжно прошёлся по сцене, пощелкал пальцем по микрофону и повелительно кивнул музыкантам.
Я крашу губы гуталином,
Я обожаю чёрный цвет
И мой герой, он соткан весь
Из тонких запахов конфет.
Напудрив ноздри кокаином,
Я выхожу на променад,
И звёзды светят мне красиво,
И симпатичен ад.
- Кинеты, доставайте косметички!!! – веселый выкрик из зала был громогласно поддержан, но вопль возмущения присутствовавших пси-кинетов заглушил припев.
Джанг, обиженно взревел и следующий куплет просто проорал:
Убей меня, убей себя,
Ты не изменишь ничего:
У этой сказки нет конца
Ты не изменишь ничего.
Накрась ресницы губной помадой,
А губы лаком для волос
Ты будешь - мёртвая принцесса,
А я - твой вёрный пёс.
- И вообще, - закончив песню, проорал Джанг – что б вы понимали в боевой раскраске!!!
Джанг еще пытался что-то доказывать, потрясая кулаками, но лидер Пеп уже выталкивал его со сцены. Джанг упирался и рвался к микрофону, Пеп напирал. И неизвестно чем бы это закончилось, но на помощь Пепу прибежали две официантки и в восемь рук уволокли разъяренного кинета. Эрнест налил виски и приказал ближайшей официантке отнести обиженному Джангу за счет заведения. Официантка недовольно сморщилась, но приказ выполнила. Бармен покачал головой и улыбнулся, причину недовольства он знал. Все самки стичей обожали лидеров и готов были идти за ними куда угодно. И частенько, невзирая на запрет, наливали лидерам в счёт заведения, украдкой вздыхая каким-то своим стичьим мечтам. А лидеры пользовались этим во всю, выбирая самых крепких и заставляли воевать вместо себя. Тем временем Пеп изобразил на сцене что-то вроде победного танца и запел.
Я иду дорогой паука
В некое-какое никуда.
Это удивительнейший путь
В новое туда-куда-нибудь.
Запишу я все на свете,
Все твои блатные жесты,
Чтобы ты попала в сети,
Чтобы мы висели вместе.
Я иду, иду дорогой паука.
Что потом - известно, но пока,
Если ты начнешь меня любить,
Ты уже не сможешь тормозить.
Пеп эффектно вытянул руку, видимо изображая человека-паука. Марта, оказавшаяся на линии этой руки, послала Пепу воздушный поцелуй и застенчиво заулыбалась во все свои шестьдесят восемь зубов. Лидер поперхнулся от такого зрелища и, похоже, забыл слова. Натужно напряг остатки памяти, выдавил финальное:
Я иду дорогой паука,
Я иду дорогой паука.
И покинул сцену, проклиная про себя Марту, свою впечатлительность и богатое воображение. Марта, поняв, что она чем-то испортила выступление своему любимцу, выхватила из ближайших рук стакан и кинулась утешать Пепа. Это был стакан Сауски, который только-только смог наконец-то раздобыть немного коньяка для традиционного обмывания гимна сталкеров. Горестный вопль известил всех окружающих о несправедливости этого мира.
Тем временем на сцене появился медиум Йорк. Обиженный и отстраненный взгляд был характерной чертой медиумов, в простонародье именуемых просто и незатейливо – аптеки. Аптек любили, они были полезны и могли вылечить в полевых условиях почти всё, но сами медиумы считали себя отличными бойцами и обижались, что все недооценивают их бойцовские качества и предпочитают использовать в качестве лекарей. Приятный баритон разнесся по залу, приглушая разговор.
Какой бы цвет солнца не выбрал мир,
Какое бы небо не подарил,
Какой бы не дал миру красоты,
Какой бы непознанной высоты,
А мне интересен лишь ночи цвет,
Заката таинственный силуэт,
Мерцание звезд и мерцанье лун,
Которые больше всего люблю.
Ты все узнаешь обо мне,
Когда ты на моей волне,
Когда ты на моей волне...
Йорк чуть не плакал, пытаясь донести всю важность песни, открыть душу себе и глаза окружающим. Получалось плохо.
Играешь со мной, так играй,
Меняешь меня, так меняй,
Но темных моей души сторон не отнимай.
И снова земли коснется свет,
Наступит утренний рассвет,
И ты, просыпаясь на плече,
На моем плече,
Скажешь ответ.
Эрнест хмыкнул, медиумы в очередной раз поменяли свой гимн. Они не оставляли попыток донести до окружающих, что недооценивать аптек глупо и что они не так просты, как кажутся. Под вялые аплодисменты Йорк покинул сцену, уступая место инженеру Драмагу. Драмаг, как и все его собратья по профсоюзу, был меланхоличным полусонным созданием и оживал только при виде интересного или необычного механизма. Глаза загорались, лицо оживало и выражало нетерпение и трепет, руки начинали шарить в поиске инструмента. В остальное же время тусклый взгляд ни на чем долго не задерживался, на лице была написана скука и безразличие.
Взяв в руки микрофон, Драмаг недоуменно оглядел его и рукавом стер остатки слез и соплей медиума. Удовлетворенно моргнув, инженер кивнул музыкантам.
Сегодня хуже, чем вчера,
Вся задом наперёд.
Опять жара, жара, жара
Достает.
И одинокая мигрень,
Подруга дней моих,
Меня любила целый день
За двоих.
В зале сочувственно закивали, все знали, что мигрень – профессиональное заболевание инженеров, но не знали почему.
Я поцелую провода и не ударит меня ток.
Заводит молния меня, как жаль что я её не смог.
По небу ангелы летят, в канаве дьяволы ползут,
И те и эти говорят: "Ты нам не враг, ты нам не друг".
Ни там, ни тут.
Ни там, ни тут!
Недоуменный гомон привлек внимание Эрнеста и большей части посетителей. Официантки перед каждым инженером выкладывали по паре проводков. Эрнест нахмурился, не понимая, как его работницам могло такое прийти в голову. Радостный ржач со стороны лидеров тут же объяснил бармену, что к чему. Ну конечно, такое в голову могло прийти только психам, а подговорить официанток могли только лидеры.
Драмаг, допев, спустился со сцены, невозмутимо принял от подбежавшей официантки свою пару проводков и удалился на своё место, меланхолично жуя провод. Эрнест немного позавидовал выдержке инженера, но глядя, с каким отрешенным лицом Драмаг жуёт, понял, что он просто не обратил внимание на то, что ему сунули в руки.
Зал притих, на сцене появился старатель. Вернее старательница Лау. Девушки встречались и среди старателей, и среди других профессий, но замолчать зал заставило не это. Лау в руках держала акустическую гитару. Сам факт, что исполнитель будет аккомпанировать себе сам, тем более при исполнении гимна, вызывал почтение и трепет. А уж если это была красивая девушка, то удивляться тишине не приходилось. К тому же многие знали, что Лау всегда была старателем и работала за пятерых, и удивлялись, почему же она никогда прежде не исполняла гимн на сходках. Лау окинула веселым взглядом зал, задорно подмигнула и…. Показала всем язык. Зал грохнул веселым смехом, но быстро успокоился в ожидании знакомой песни, но в новом исполнении. Лау ещё раз окинула взглядом публику и взяла первый аккорд.
Не космос - метры грунта надо мной,
И в шахте не до праздничных процессий,
Но мы владеем тоже внеземной -
И самою земною из профессий.
Любой из нас - ну, чем не чародей?
Из преисподней наверх уголь мечем.
Мы топливо отнимем у чертей -
Свои котлы топить им будет нечем!
Взорвано,
уложено,
сколото.
Черное
надежное
золото.
Лау пела, самозабвенно, с душой, и ни один весельчак не смел крикнуть ничего обидного, как бывало не раз до этой сходки. Зал внимал и наслаждался прекрасным исполнением и красивым сильным голосом. Да и не удивительно, все знали, что без старателей их мир обречён.
Вгрызаясь вглубь веков хоть на виток
(То взрыв, то лязг - такое безгитарье!),-
Вот череп вскрыл отбойный молоток,
Задев кору большого полушарья.
Не бойся заблудиться в темноте
И захлебнуться пылью - не один ты!
Вперед и вниз! Мы будем на щите -
Мы сами рыли эти лабиринты!
Взорвано,
уложено,
сколото.
Черное
надежное
золото.
Когда отзвучал последний аккорд, зал взорвался аплодисментами. Лау поклонилась, помахала рукой залу и направилась к спуску со сцены. Корсар Гриз, поднимающийся на сцену, галантно раскланялся с Лау, уступив дорогу. Эрнест поморщился, зная, что будет твориться во время исполнения гимна профсоюза корсаров, хоть противогаз доставай.
Гриз прокашлялся, мельком кинул взгляд на свои сапоги, и, убедившись, что те сияют чистотой, кивнул музыкантам.
Исследователь жизни идет в чужом пространстве.
За черными очками глаза его открыты.
Фонарик освещает таинственные знаки.
Труба провозглашает его ритмичный шаг.
Не отбрасывая тень, мы по сумеркам плывем.
Не отбрасывая тень, мы на облаке живем.
И кивают, и кивают, не отбрасывая тень,
Очень важно головами наши тоненькие шеи.
Пляшет небо под ногами, пахнет небо сапогами.
Мы идем, летим, плывем, наше имя - легион.
Корсары дружно закинули ноги на стол и достали припасенные бархотки для натирания сапог. Сапоги были гордостью корсаров – черные, блестящие. Такие сапоги могли носить только люди их профессии.
- Я вас молю, только не разувайтесь!!!! – очередной, за сегодняшний вечер, выкрик из зала развеселил присутствующих.
Летят, летят по небу косматые кометы,
Кометы те косматы, цветные города.
Исследователь жизни плевать хотел на это,
Закинулся бумагой и сам себе звезда.
Не отбрасывая тень, мы по сумеркам плывем.
Не отбрасывая тень, мы на облаке живем.
И кивают, и кивают, не отбрасывая тень,
Очень важно головами наши тоненькие шеи.
Пляшет небо под ногами, пахнет небо сапогами.
Мы идем, летим, плывем, наше имя - легион.
Гриз закончил выступление под бурные аплодисменты и уступил сцену наёмнику Афону. Афон прокашлялся, погрозил кому-то кулаком, пошарил в кармане и достал патрон 7.62. Подняв над головой, показал всему залу и скорчил зверскую рожу.
Эй, Наёмник, откуда ты здесь?
Занесла тебя злая судьба, да слепая месть.
По колено в грязи, утопая в крови,
Вдохновленный идеей о всеобщей любви.
Но 7.62 в твоей голове,
Металлическим стержнем застряла война.
7.62 награда тебе,
Удостоила чести чужая страна.
7.62 и кошмары во сне,
Словно нет головы, лишь фантомные сны.
Все наёмники подпевали, кто, во что горазд, и из-за этого слова песни разобрать было достаточно проблематично. Но этот факт не смущал присутствующих, гимны знали наизусть.
Эй, Наёмник! Из далеких мест.
Каждый из нас по жизни несёт свой крест,
Если хочешь что-то успеть или что-то спасти,
То подумай о том, куда его нести.
Но 7.62 в твоей голове,
Металлическим стержнем застряла война.
7.62 награда тебе,
Удостоила чести чужая страна,
7.62 и кошмары во сне,
Словно нет головы, лишь фантомные сны.
Эрнест заглянул в список, следующими должны выступать полиморфы. С этим профсоюзом дело обстояло сложнее, так как профессия эта появилась недавно, и получить её мог далеко не каждый, то правила отбора исполнителя в этом профсоюзе оставались варварскими. То есть, кто победил, тот и поёт. Благо, что подобная разборка происходила до сходки и драка полиморфов не грозила разнести заведение Эрнеста на мелкие обломки.
Зал еще скандировал финальные слова, а полиморф Борзич, весь в пластырях и повязках, уже поднимался на сцену. Ну да, ну да, победитель. Остальные полиморфы глядели на Борзича со злостью, но поделать ничего не могли, правила профсоюза – есть правила профсоюза. Эрнесту было непонятно только одно, почему Борзич не заглянул в лазарет, где его привели бы в полный порядок. Может покрасоваться захотел, показать, что победа ему досталась по праву? Хотя вряд ли, вон, все полиморфы сидят перебинтованные, со следами хорошей драки. Уже позже Эрнест узнал, что профсоюз полиморфов затянул с выбором кандидата, и драка началась буквально за полчаса до начала сходки. Ну а когда победитель определился, в лазарете уже никого не было, все ушли в бар. Полиморфам пришлось перебинтовывать самим друг друга и в таком жалком виде идти на сходку.
Афон и Борзич столкнулись на сцене. Наёмник пока еще не собирался её покидать, а полиморф не собирался ждать. Назревала драка. Черты Борзича потекли, он начал трансформацию, но Афон не растерялся и двинул стойкой микрофона куда-то в верхнюю часть полиморфа. В таких условиях никто бы не смог закончить трансформацию и Борзич обиженно взревел. Афон отпрыгнул, воинственно потрясая микрофонной стойкой, но не учёл, что руки у Борзича успели удлиниться. Свою ошибку в расчётах соблюдения дистанции Афон уже обдумывал в процессе красочного полёта со сцены. Борзич победно поднял над головой отвоеванный микрофон одной рукой, другой потирая пострадавшую в очередной раз голову. Зал осыпал его заслуженными аплодисментами и смехом.
Я буду сильным
Без ваших долбаных машин,
Я буду сильным,
Очаровательно крутым.
Я буду классным,
Когда взорву ваш магазин,
Таким опасным,
И сексуально заводным.
В интересах революции,
В интересах революции.
В интересах революции,
В интересах революции…
- Мне кажется или полиморфам теперь тоже нужны косметички? – выкрик Афона не прошел незамеченным. Со стороны полиморфов в наёмника полетели разнообразные предметы, засыпав того чуть ли не с головой.
Налейте крови -
Бокалы синие пусты.
Давайте выпьем
За обаяние борьбы.
За идеалы -
Мы их ковали на огне,
За ваших дочек,
Которых я возьму себе.
В интересах революции,
В интересах революции.
В интересах революции,
В интересах революции…
Афон пытался ещё что-то крикнуть, но новый град из предметов пресёк попытку на корню.
Борзич допел и вальяжно спустился со сцены, уступая место сборному хору дилеров и торговцев. Эрнест оставил своё место за стойкой и отправился на сцену. Сегодня профсоюз поручил ему солировать в исполнении гимна.
Чей-то голос мне угрожает в трубку,
Там что-то про кэш и про мясорубку,
Bang-bang, свежий стейк, чья-то песенка спета.
Большие деньги любят тишину,
Большие деньги любят тишину,
Большие деньги любят тишину
Кабинетов.
Бабло победит зло,
Ба-ба-бабло победит зло,
Ба-ба-бабло победит зло,
Ба-ба-бабло победит зло.
Хор и присутствующие в зале торги самозабвенно выводили слова припева.
Карму не приковать к батарее,
Браслеты сансары, приветы от феи.
Из сейфа доносятся вопли скелетов,
Большие деньги любят тишину,
Большие деньги любят тишину,
Большие деньги любят тишину
Кабинетов.
Бабло победит зло…
Ба-ба-бабло победит зло,
Ба-ба-бабло победит зло,
Ба-ба-бабло победит зло.
Нарастающий шум заглушил последний куплет, головы всех присутствующих стали поворачиваться в сторону входа. Эрнест покинул сцену и отправился разбираться с источником повышенного внимания. Увидев человека, вызвавшего такой интерес окружающих, Эрнест удивленно присвистнул. Удивление, конечно, вызвал не сам человек, а его нашивка. Это был журналист. Да-да, самый настоящий журналист. Все знали, что людей этой профессии крайне мало, и встретить их случайно было практически невозможно. Журналисты держались особняком, замкнуто, почти никого к себе не подпускали и собирались где-то отдельно, но где, никто не знал. Шансы появления людей этой профессии на сходке были равны практически нулю, хоть некоторые и шутили про «50/50», но факт оставался фактом, перед Эрнестом стоял самый настоящий живой журналист.
- Добро пожаловать, уважаемый, чем обязаны? – Эрнест с интересом разглядывал необычного гостя. Обычная внешность, ничем не примечательное лицо, разве что глаза какие-то отсутствующие, глядящие куда-то в неведомую даль.
- Здравствуйте. Я, как вы заметили, представитель профсоюза журналистов, - голос у него тоже был какой-то отсутствующий и невыразительный, и, казалось, тоже стремился в неведомую даль вслед за взглядом. – Мы знаем о ваших сходках профсоюзов и решили, что наше присутствие и наш гимн украсят ваши встречи.
- Вот как? – Эрнест удивленно приподнял бровь, такого он не ожидал. – Ну что ж, мы будем рады вашему присоединению к нашему празднику.
Журналист кивнул и что-то быстро набрал на ручном КПК. Не прошло и минуты, как появилось еще несколько человек с нашивками журналиста. Бар гудел, каждый хотел посмотреть на неведомых для многих до этого дня представителей редкой профессии. Официантки по приказу Эрнеста быстро организовали небольшой столик на семь человек. Именно столько журналистов и прибыло. Вопреки ожиданиям Эрнеста, остальные оказались с нормальным взглядом, вполне живым и заинтересованным. Эти шестеро, с любопытством оглядываясь, пробрались на приготовленные им места. Седьмой, и он же первый, остался рядом с Эрнестом.
- Петь буду я, - заявил Первый, как про себя окрестил его Эрнест, ведь гость так и не представился, а спрашивать бармену почему-то не хотелось. – Сейчас. Ведь сцена свободна?
И, не дожидаясь ответа, направился на сцену. Эрнест досадливо поморщился, сейчас должны были выступать представители клана полиции, куда входили профсоюзы штурмовиков, специалистов и патрульных, но ситуация разрешилась без конфликта, глава полиции милостиво уступил очередь, ведь он прекрасно понимал, что всем присутствующим просто не терпится узнать, что же поют журналисты. Да и сам от нетерпения чуть ли не подпрыгивал на месте.
Первый тем временем добрался до сцены, коротко переговорил с музыкантами и запел. Мда, вслушавшись в слова, Эрнест усмехнулся – эту песню можно петь только таким отсутствующим голосом.
Когда я пришёл, ты уже уплыла
Я забыл, что ты - пароход.
Я ведь сам тебе дал это море любви,
А оно превратилось в лёд.
Куда ты плывешь, крыша моя?
В какие реки, в какие моря?
За какою кормой бьёт волна за волной?
Я плыву за тобой, лечу за тобой,
И я хочу найти, что успел потерять,
Мне нужно догнаться, чтобы догнать.
И в поисках крыши летает душа
То в самый низ, то в самые верха.
Хали-гали Кришна, хали-гали Рама,
Трали-вали крыша, где ты будешь завтра?
Да где ты будешь завтра, тута или тама?
Хали-гали Кришна, хали-гали Рама.
Да уж, подходящий гимн выбрали себе журналисты, а уж их предводитель так вообще соответствовал тексту на все 100%. Задумавшись, Эрнест пропустил мимо сознания часть куплета и очнулся от нарастающего возмущенного шума в зале.
Но я могу найти то, что смог потерять,
Мне не нужно крыльев, чтобы летать -
Хорошая крыша летает сама
И в самый низ, и в самые верха.
Хали-гали Кришна, хали-гали Рама,
Трали-вали крыша, где ты будешь завтра?
Да где ты будешь завтра, тута или тама?
Хали-гали Кришна, хали-гали Рама.
Возмущение достигло предела и грозило вылиться в конфликт и рукоприкладство, но офицеры полиции быстро навели порядок, напомнив всем присутствующим, что из песни слов не выкинешь и вряд ли журналисты хотели кого-то оскорбить. Самым рьяным скандалистам начали припоминать их грешки и те быстро сдались, согласившись, что повода особо-то и не было возмущаться. Эрнест с облегчением вздохнул, всё-таки он не любил, когда в его баре разгорались какие-то серьезные конфликты. Да, в гимне журналистов, как он помнил на память, присутствовало что-то такое, но что именно он так и не вспомнил.
Эрнест приказал официанткам выставить присутствующим по стаканчику за счет заведения, дабы окончательно стереть следы конфликта и заглянул в список выступлений. Остались только полицейские, а дальше будет вольная программа. Гимн полиции всегда поручалось петь не матерому стражнику порядка, а новичку, отслужившему едва ли месяц-два. Вот и сейчас к сцене пробирался молоденький полицейский. Эрнест пригляделся и понял, что ошибся – это был не парень, а девушка. Бармен сочувственно покачал головой, девушкам в полиции служилось в первое время в два раза тяжелее, но потом вроде привыкали. Или сбегали из рядов доблестных стражей, не выдержав нагрузок. Хотя сбегали не только девушки, так что в полиции всегда были вакантные места.
Пока бармен размышлял о трудностях службы, сотрудница полиции добралась до сцены. Она была очаровательна. Из под форменной фуражки выбивались пряди рыжих волос, бледное лицо и усталый взгляд придавали ей особое очарование.
- Давай, Мелиса, мы в тебя верим! – кто-то из рядов полиции поддержал сослуживицу.
Мелисса устало вздохнула и кивнула музыкантам, что бы те начинали.
Унылые, усталые признанья на крови
Оставьте их тому,
Кто, может, вам поверит.
Роняйте лед, плесните яд
На свежие мозги.
Я знал, что все не так.
Я сам себе не верил.
Пока-пока,
Цыплята табака,
Вы были как одна любовь до гроба.
До гроба были вы, а после нифига,
А мне уже пора, пока!
Эрнест, в очередной раз за сегодняшний вечер, усмехнулся. Гимны подбирались удачно, отражая суть переживаний, надежд и чаяний, неся всю глубину профессии.
Я соберу со дна осколки самого себя
И снова выживу без боли и унынья,
И я найду, ее найду, она одна моя.
А все еще стоит, а сердце не остыло.
Пока-пока,
Цыплята табака,
Вы были как одна любовь до гроба.
До гроба были вы, а после нифига,
А мне уже пора, пока!
Громче всех аплодировали матерые ветераны полиции, уж они-то знали лучше всех, как это тяжело расставаться со своими мечтами о всеобщей помощи и разочаровываться в понятиях справедливости.
Сцена опустела, музыканты ушли на перерыв, бар мирно гудел в ожидании продолжения. Эрнест, занимаясь своим делом, вслушивался в этот мерный гул и радовался, что пока всё проходит так, как он и надеялся, без особых конфликтов, мирно и дружно, и надеялся, что сегодняшний вечер ничего не омрачит. Вот только горестные вздыхания Сауски нарушали идиллию, раздражая и внося дисбаланс в думы бармена. Мысленно плюнув на макушку этого несчастного сталкера, Эрнест плеснул в стакан Сауски коньяка. Сауска не поверил своему счастью и воззрился на бармена.
- За счет заведения, - устало сказал Эрнест. – Быстро пей, пока опять не протюхал свое счастье и больше не стенай над моим несчастным ухом.
Сауска радостно кивнул и, подхватив стакан, кинулся куда-то вглубь зала, видимо искать укромный уголок. Не прошло и минуты, как до слуха Эрнеста донесся очередной несчастный воплю Сауски, он споткнулся…..
Часть II. Вольная программа.
Ребята, не успеваю дописать, много работы, а в конкурсе поучаствовать хочется. Поэтому выкладываю первую часть. Полное произведение выложу по окончанию на оф.форуме в творчестве, если конечно не закидаете меня гнилыми помидорами
Примечание:
Рекомендуется найти все треки и прослушать их согласно моменту исполнения.
Сталкеры – Агата кристи «Молитва»
Кинеты – Агата кристи «Опиум»
Лидеры – Агата кристи «Дорога паука»
Медиумы – Кукрыниксы «Цвет ночи»
Инженеры – Агата кристи «Ни там, ни тут»
Старатели – Высоцкий «Гимн шахтерам»
Корсары – Агата кристи «Легион»
Наёмники – Шабу «Наёмник» (есть в контакте)
Полиморфы – Агата кристи «В интересах революции»
Торговцы и дилеры – Ундервуд «Бабло победит зло»
Журналисты – Агата кристи «Хали-гали Кришна»
Полицейские – Агата Кристи «Пока-пока»
