Апокрифы старого мира

Апокрифы старого мира

«И как только татары ринулись к городу, из-под земли вдруг забили многоводные источники, и татары в страхе отступили. А вода все бежала и бежала...
Когда стих шум родников, на месте города были лишь волны. Вдали мерцала одинокая глава собора с блестящим посредине крестом. Она медленно погружалась в воду. Китеж ушел непокоренным, и лишь когда наступит время Второго Пришествия, когда судный огнь очистит Землю от тысячелетней скверны, святой Китеж-град восстанет, что бы дать пристанище праведникам….» Осторожно закрыв ветхую книгу, молодой послушник нащупал крестик под холщевой робой и глубоко вздохнул. Он перечитывал эту легенду уже сотый раз только за эту неделю. Тусклые огоньки догорающих на столе свечей сбивчиво плясали свой озорной танец. Угасая один за другим, они словно приглашали наступавшую ночь войти в келью. Налетевший порыв ветра принес в комнату с берегов озера вечернюю прохладу. Шум городской площади практически утих, уступив место шелесту позолоченных осенью листьев, и перекричу устраивавшихся на ночлег птиц. Славомир выглянул в окно, дивясь этой закатной симфонии. Отражения могучих облаков, будто ладьи плыли по водам Светлояра. Одинокий храм на острове посреди озера служил им маяком, указывая верный путь в этом бесконечном плавании. Осень полностью вступила в свои права: края мелких лужиц уже успели одеться тонким ледяным кружевом. Юный адепт псионического искусства просидел у окна до самой темноты, вдыхая дивный аромат студеного осеннего вечера.

* * *

Вот уже целый месяц он брел по стезе Батыя. По всем картам, за тем горным хребтом должно находиться озеро Светлояр. Еще одно усилие, и вот он на вершине гряды, за корой остались боль и страдание. Впереди, насколько хватало глаз, раскинулась величественная водная гладь. Могучие волны то тут, то там вздымали свои седые гребни, не желая покоряться радиоактивному ветру. Низкие свинцовые тучи постепенно светлели, уступая место солнечным лучам, словно копья пронзающим небосвод. Они несли тепло и надежду на истерзанную войной землю, заставляя сердце биться все чаще и чаще. Вначале это казалось галлюцинацией, но вскоре путник стал все явственнее слышать дивный колокольный перезвон. Водную гладь прорезали купола храмов и соборов, и не было на них ни единого следа тления. Светлоярские воды почтительно расступились, преклоняясь перед святыней. Казалось, что сама природа замерла, сбросив ядерную лихорадку, созерцает возрождение чуда. И путнику привиделось, что сам князь Георгий Всеволодович выступает из врат со своей дружиной, что бы принять праведников в свое братство…

* * *

Ваша идея, конечно, безумна. Весь вопрос с том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться верной.
Нильс Бор.

Опять ему приснился этот сон. Славомир потер глаза, стараясь прогнать не желавшую отступать дремоту. В соседней келье уже давно шумел проснувшийся сосед. Следуя его примеру, Славомир сполз с деревянной полати, опустив ноги на холодный пол. Мастер Ивор ценил в своих учениках терпение и самоограничение, не раз им приходилось выдерживать суровые епитимьи, наложенные строгим старцем. В дальнем конце коридора хлопнула дверь – Лазарь ушел на тренировку. Несомненно, он был лучшим учеником, и даже требовательный Мастер позволял себе скупую улыбку, глядя на его работу. Силой мысли способный ученик легко раскидывал увесистые вязанки дров, для него не составляло труда развлечь горожан красочным огненным шоу, сотворенным без единой спички. В каждом его движении виделась какая-то первобытная, необузданная сила, казалось, что даже об его голос можно обжечься. Со дня на день Наставник вручит ему янтарный кристалл из тех, что можно изредка найти на берегу Светлояра в предрассветные часы. Простая побрякушка в руках обывателя, и сакральный символ для адептов псионического искусства - пропуск в касту наделенных исключительной ментальной силой. Да, по сравнению с Лазарем, Славомиру тяжело давалась наука убивать при помощи силы мысли. Терпя колкие насмешки товарищей, он не раз пытался доказать Мастерам, что в должной степени овладел искусство пиромании. Но лишь на своем опыте испытал, за что Ивора за глаза называют Уксусным. Старание показать доброму наставнику Бижану свое мастерство в усилении тела при помощи экстрасенсорики тоже завершилось провалом: сокрушенные вздохи Бижана оказались ничем не лучше едких насмешек Ивора. Славомир был единственным учеником, предпочитающим прогулки по запретному светлоярскому храму изучению премудростей науки управления ментальным огнем. Вот и сейчас ноги несли его прочь от цивилизации, к заброшенному причалу с утлой лодчонкой, на которой можно было добраться до собора на острове. Стебли камыша, плотной стеной окружавшего импровизированную пристань, словно шептались о чем-то между собой. Вскоре к их голосам прибавился мерный скрип уключин - Славомир усиленно налегал на вёсла. Укрытая утренним туманом водная гладь нехотя расступалась перед лодочным килем, изредка был слышен плеск играющей рыбы. Славомир всегда удивлялся тому, что тлен совершенно не тронул деревянный сруб, несколько столетий простоявший под водой. Могучие стены отлично сохранили те потрясающие картины, что так завораживали Славомира. От людей, изображенных на них веяло практически осязаемой силой. Но это была энергия не сродни той, обращаться с которой обучали мудрые Мастера китежской псионической школы. От нее не воспламенялись бессмысленной агрессией мысли, не хотелось причинять боль. Он уже давно заметил, что в храме быстрее обычного заживают раны, отступает любая хворь. Славомир так и не решился рассказать об этом Мастеру Ивору, ведь всем известно, что исцелять с помощью псионики невозможно. Прочитанные послушником притчи о кудесниках старого мира, лечащих возложением рук, Мастер назвал вздором почище сталкерских баек. Часами Славомир мог просидеть перед иконами, вглядываясь в лики святых. Икона… от самого этого слова веяло теплом. Послушник был искренне рад, когда узнал, как называются эти восхитительные картины. Было в них что-то неуловимо чудесное, что-то предававшее новые силы. Он был несказанно рад тому, что хранящиеся в ризницах артефакты не заинтересовали местных сталкеров. Время опять пролетело незаметно, и настала пора возвращаться в свою келью. Дойдя уже почти до самого порога, Славомир обернулся назад и не смог сдержать улыбки. И он был готов поклясться, что незнакомые, но такие родные люди с икон улыбнулись ему в ответ.
А снаружи шел дождь. Тяжелые капли прибивали к земле листву, которую еще не так давно озорно гонял по китежским площадям ветер. Славомир вернулся затемно, промокший до костей, но жутко довольный. Он отлично знал, что сможет легко излечить в себе подхваченную по сырости простуду.

* * *

Учитывая огромное количество всевозможных религиозных течений и культов доядерной эры, нельзя не отметить доминирующее положение культа Святого Рандома в настоящее время. Вероятно, причиной послужило то, что основополагающим принципом большинства верований являлось спасение правоверных на так называемом «Страшном Суде», фигурировавшем в большинстве учений. Для большинства ядерный апокалипсис стал некоей аллюзией вышеозначенного «Суда», подводящий итог всему сущему. Гибель значительного количества биомассы планеты доказала несостоятельность религиозных догм, стала разочарованием для выживших. Очевидно, это побудило многих надеяться лишь на свою удачу и случай. В свете нынешних реалий, все это позволило оформиться своеобразному культу, соединившему в себе понятия случая, удачи и т. д. Поражающая скорость распространения идеи обожествления Случая заставляет лишь надеяться, что наш мир не захлестнет еще и религиозная истерия….

Славомир Китежский, выписки из «Размышлений о культе Святого Рандома».

* * *

Подчеркнуто-вежливо тенькнул звонок прибывшего на первый этаж лифта. Оставив за спиной длинный холл, Славомир оказался в объятиях уличной жары курортной Атланты, так резко контрастировавшей с приятной прохладой библиотечных залов. К сожалению, он так и не нашел в архивах того, что так усердно искал. Крупнейший в мире, Университет Атланты содержал скудное количество литературы по тем удивительным вещам, что хранятся в недрах китежского собора. Лишь несколько переизданных в новое время сборников жизнеописания святых кудесников древности попалось на глаза Славомиру. Но даже эти крупицы имели огромное значение для тех понимания тех апокрифов, что открылись ему. Временами Славомир жалел о том, что тратит так много времени на поиски утерянных крупиц мудрости его предков. Со времен того судьбоносного дня, когда он открыл в себе уникальные способности ментального лекаря, Славомир так и не обучил этому искусству ни одного ученика. Единственный в своем роде, первый в истории нового мира, он брел по бетонным улицам Атланты. Больше всего медиума раздражало то, что в этом копошащемся человеческом муравейнике ему никак не удавалось сосредоточиться: огромное количество людей блокировало всякую экстрасенсорику. Или же все дело в пси-подавителях. Во всяком случае, Славомир искренне надеялся, что дело в первом. Конвенция Союза Свободных Городов запрещала использования подавителей в пределах куполов жилых локаций, но кто мог поручиться за администрацию частного города. Одна из главных достопримечательностей – огромная статуя безликого Бога-Рандома была видна практически изо всех районов Атланты. Бесстрастный повелитель Случая стоял на массивном постаменте, широко раскинув руки, словно стараясь объять весь мир. Лицо статуи скрывал низко надвинутый капюшон, символизирующий беспристрастность его выбора. Слепому богу было все равно, кому дарить удачу. Однако по миру ходили неискоренимые слухи о том, что даже у него есть свои любимцы. У подножья монумента толпились желающие выпросить у бога хоть толику лишней удачи, постамент был затерт до блеска от бессчетных прикосновений почитателей Случая. В стороне от этого столпотворения, вальяжно прислонившись к фонарному столбу, стоял статный незнакомец. Славомир не сразу признал в этом стройном мужчине одного из фаворитов Святого Рандома, главного теоретика Случая, одного из сильнейших пси-менталистов современности. Несомненно, именно господина Жана Леви медиум видел в стенах Национального Университета Атланты. Любимца журналистов, политиков, и просто баловня Судьбы. Темные очки закрывали его глаз, но Славомир готов был поклясться, что Жан наблюдает именно за ним. Об адепте Случая ходили разные разговоры: преподаватель Университета Атланты, почетный гражданин в глазах одних, и безжалостный противник в глазах других. Поговаривали, что его неоднократно замечали в обществе субъектов с не самой прозрачной репутацией. Господин Леви не чурался контрабандистов, наемных убийц и заклинателей мутантов, просиживая часы в портовых тавернах. Едва ли его пристальное внимание сулило что-то хорошее, и китежанин поспешил покинуть площадь. К тому же, Лазарь – старый товарищ находился сейчас в Атланте, и было грешно не навестить его.

* * *

О, как легко отважно биться,
Когда Удачи Бог крылом,
От смерти скрыть тебя стремится,
Смеясь, ты рвешься напролом.

Но вот, пришел последний час –
Удачи лик померк и сгинул,
Исход один на этот раз –
Пасть ниц перед врагом постылым.
Славомир, «Послевоенные хроники»

… Таким образом, мы можем сделать заключительный вывод о волновой природе удачи, и как следствие, о возможности управления и передачи её от одного индивида или группы индивидов к другому, увеличивая тем самым процент так называемого «фарта» последнего.
Из лекционного курса Жана Леви «О материальности удачи», архив библиотеки Национального Университета Атланты

* * *

Потеряв немало времени, петляя по улицам незнакомого города, Славомир не сразу нашел апартаменты Лазаря. Но медиум не расстраивался, для него это стало своеобразным ритуалом, позволявшим неспешно, в стороне от всеобщего гама поразмыслить обо всем том, что произошло за день или должно было произойти. Занимался закат, а вечерние часы необычайно долги здесь, на юге. Странно, что на фоне всего этого умиротворения, внутри Славомира с каждым шагом нарастало чувство необъяснимой тревоги. На крыльце небольшого коттеджа Лазаря оно стало невыносимым. Медиум преодолевал последние метры до двери уже бегом. Холл встретил его резким запахом гари, смешанным с чем-то еще, чем-то ужасным. Коридор, затем еще один, и вот медиум в гостиной. Раскиданные по комнате куски обугленной мебели, копоть на стенах – только один человек мог сотворить такое. В дальнем углу комнаты без чувств лежал Лазарь. Тихие всхлипы его сынишки заставили медиума вздрогнуть. Только сейчас он заметил, как отец и сын похожи друг на друга. В этом кучерявом пареньке Славомир видел молодого Лазаря, одного из сильнейших китежских кинетов, любимца старого Ивора. Славомиру хотелось что-то крикнуть, но голос подвел его, и из его горла вырвался лишь сдавленный хрип.
Творец этого хаоса стоял посередине помещения, отвратительный в своем спокойствии. Жан Леви обворожительно улыбнулся, обнажив безупречные зубы. Со стороны могло показаться, что этот франт просто пришел побеседовать с хорошим другом, а не убивать. Кожаный френч, лакированные туфли, нарочито небрежно обмотанный вокруг шеи шарф, длинные иссиня-черные волос, убранные в хвост, изящные запонки – все эти детали завершали образ светского щеголя, словно сошедшего с обложек диковинных журналов, которые изредка можно отыскать в развалинах. Изящная, легкая фигура незнакомца никак не демонстрировала сокрытую в нем силу.
- Я давно следил за вами, мсье Славомир, - заговорил Жан, непривычно для медиума делая ударение в имени на букве «о», - ваши изыскания поистине впечатляют. Воистину, вера в выцветшие картинки и потрепанные рукописи не может дать силу. Бог, которому вы так истово молитесь, уже однажды предал всех нас, опрокинув мир в огненную чашу Армагеддона. Вы настолько глупы, что не можете понять элементарных вещей. Мне противны такие как вы.
Закончив свой монолог, он опустился в обгоревшее кресло, протянув руку Славомиру. Медиум едва заметно кивнул, принимая вызов на ментальную дуэль. Небольшое жжение в области солнечного сплетения, легкий толчок в грудь – и вот, китежанин уже провалился в ментальную сферу – царство, доступное лишь мастерам псионического искусства. В этом своеобразном параллельном мире Жан выглядел совсем иначе. Как-то Мастер Ивор рассказывал, что в ментальном мире каждый принимает внешний образ свое внутренней силы. Господин Леви преобразился в двухметрового гиганта, могучие мускулы, как канаты оплетали его тело. Изящная одежда сменилась варварскими лохмотьями, аккуратно уложенная шевелюра обернулась растрепанными космами, а в глазах горел огонь безумца. Жан ударил первым, сбив Славомира с ног. Медиум слышал, как хрустнули ребра, боль обожгла все тело. Несколько пассов руками, и Славомир унял полыхающий по всему телу пожар. Еще пара усилий - и он снова здоров. Подобно разъяренному зверю, Жан продолжал наносить удары, выжигая себя изнутри. С каждым взмахом, его руки слабели, удары стали не так сильно обжигать Славомира. Еще пара мгновений, и кинет стоял на коленях. Он исчерпал себя до предела, пытаясь уничтожить неведомого доселе противника, так и не пожелавшего пасть под его ударами. Даже его силы оказались небезграничны. Дуэль была окончена, китежанин выиграл ее, не нанеся ни единого удара. Внезапно иллюзорный мир ментальной сферы растаял, предметы вокруг обрели четкие контуры. Жан так и продолжал сидеть в кресле, и лишь тонкая струйка крови на виске портила его безупречный облик. Любимец Случая был мертв, так и не поверив в поражение своего бога.
Сбросив с себя морок ментального мира, Славомир метнулся к еще живому Лазарю. Мягко отстранив его сына, он возложил руки на раны старого друга. Целительное тепло разлилось по всей комнате, раны понемногу начали затягиваться. Веки Лазаря дернулись, и он прошептал: «теперь Славомир - король горы».

Невысокий для своего возраста мальчишка с кудрявыми русыми волосами, заливался задорным смехом. Стоя на пригорке, образованном кучей металлолома и обломками обшарпанных стен, он сверху вниз смотрел на своего товарища, оставшегося у подножья этого искусственного холмика.
- Так не честно, тебе опять повезло! - обиженно шмыгнул носом тот.
- Ха-ха! Лазарь – Король горы! – пуще прежнего веселился победитель.
- Когда-нибудь ты слетишь оттуда!
В ответ на это кудрявый лишь щелкнул пальцами, и пара искр вспыхнула у лица проигравшего, слегка опалив щеку…

* * *

Догорал закат. Медные лучи утопавшего в океане солнца тянулись от самого горизонта, часть из них впивалась в громадину возвышавшегося города. Солнце окидывало пустошь прощальным взглядом, заставляя все вокруг отбрасывать причудливо-длинные тени. Живительная прохлада спускалась на землю, пробуждая землю к жизни. Обыкновенные предметы приобретали совершенно причудливые очертания, растворяясь в наступающей ночи. Вдали, то тут, то там, возникали и сразу исчезали яркие всполохи – предвестники надвигающейся грозы. Завывая в пляжных барханах, морской бриз начинал свою вечернюю симфонию, дополняя эту удивительную картину. Прислонившись к одинокому сухому дереву, Славомир стоял, силясь разглядеть лицо незнакомца, по-турецки сидевшего на огромном валуне. Эти камни-исполины, некогда являвшие собой неприступную крепость, смотрелись пришельцами из далекого, недосягаемого мира. Казалось, время не властно над ними, они пережили не одну войну, и атомный апокалипсис не стал для них днем страшного суда. Они и сейчас несли свою молчаливую стражу, служа новой Атланте. Вечерний пришелец с достоинством кивнул, поприветствовав медиума - бог Удачи определенно умел проигрывать. С очередным всполохом молнии безликий незнакомец исчез, так и не откинув капюшон. Святой Рандом мужественно принял поражение своего лучшего война. Он ушел, подарив новому миру еще одну легенду, из тех, что так любят рассказывать вечером у костра бывалые скитальцы. А Славомир подобрал с валуна лишь потертый кубик, подобный тем, которые используют для игры в кости завсегдатае пабов. Вот только на каждой грани необычного презента было выбито по шесть точек.

StalkerZ: клановый форум: Апокрифы старого мира - StalkerZ: клановый форум