[Ren-27 [13]]

ИКОНА

Мы, живущие в этом постъядерном мире,
Те, кто не верит ни в черта, ни в Бога,
Те, кто ходит в сутане, в доспехе, в мундире,
Мы все выбирали: пустошь или дорога.
И бывает важно запомнить, записать, начертать:
Озаренье приходит не только от боли,
Озаренье от радости тоже приходит!
Славомир, «Послевоенные хроники»

Мазок опять лег неровно. Славомир задумчиво повертел кисточку и призадумался. Недописанная икона стаяла на мольберте уже несколько недель, но образ желаемого результата вечно ускользал от него. Вроде бы, общая композиция уже стоит перед глазами, но стоило подойти к холсту, как она тут же исчезала. Тяжело вздохнув, он отложил самодельную кисть и подошел к окну. Начинало темнеть, и закат уже расписал небеса всеми оттенками багрянца. Величественные тени протянулись от церковных стен через весь город. Там, внизу, копошились люди, с обыденным безразличием на лицах проходя мимо прекраснейшего из чудес нового мира. Светлоярские воды мерно накатывались на берег, словно шепчась с кем-то неведомым. Срубы храма, нетронутые ни временем, ни войной завораживали своим непоколебимым спокойствием. Казалось, что само время боится их. Славомиру всегда хотелось понять этот причудливый язык полутишины, проникнуть в тайны всего этого вечного великолепия. Иконопись была первым шагом к этому секрету. Славомир до сих пор не мог забыть свои чувства, которые он испытал, впервые увидев эти потрясающие полотна посреди скромного убранства воскресшего светлоярского храма. Они были подобны лучикам света в этой вечной постъядерной ночи. Ребятишки тыкали пальцами и галдели, бывалые воины усмехались в усы, когда он возился с иконами дни и ночи напролет. Икона….. Само слово источало тепло, великой радостью для Славомира было найти название этих сокровищ на полуистлевших листках довоенных книг.
Хлопок входной двери вывел его из задумчивости. Славомиру не надо было даже поворачиваться к вошедшему, чтобы узнать, кто это. По тяжелому дыханию и страданиям половиц он без труда понял, что это – Дарио, наемник и авантюрист для прессы, и друг детства для Славомира. Гость хрипло поздоровался и тяжело опустился на полати.
- Ох, Дарио, совсем ты себя не жалеешь, - окинул критическим взглядом друга Славомир.
- Да уж, помяли меня сегодня, - наемник отстегнул искореженные пластины бронекостюма и перевел дух, каждое слово давалось ему с трудом, - на одних стимуляторах до тебя и дотопал. Держу пари – на завтра в новостных лентах опять напишут о моей смерти.
- Вдохнуть в тебя новую жизненную силу я-то могу, но вот тело твое не залатаешь. Ты на человека-то уже и не похож. Уж больше на этих…..зомби из довоенных сказок.
На землянистом изможденном лице Дарио появилось некое подобие усмешки. Из-за протянувшегося вдоль щеки шрама улыбка была больше похожа на зловещий оскал. Действительно, жизнь в его перебитом теле держалась лишь благодаря исключительным талантам медиума-целителя Славомира.
- Что-то мне совсем нехорошо, - действие стимуляторов исчезало, и взгляд Дарио начал мутнеть.
Славомир сокрушенно покачал головой, и зажав в кулаке изумрудный жизненный кристалл, принялся за работу.

* * *
Тонкая ледяная корка хрустела под ногами. Короткое китежское лето пронеслось, и по утрам начинало подмораживать. Славомир бродил вдоль берега Светлояра. Предрассветный туман плотным покрывалом лежал на ровной, как зеркало водной глади. Китеж-град замер, готовый вот-вот взорваться будничной суетой. Вода отражением вторила хмурящимся небесам, Славомир молча вглядывался в это угрюмое однообразие. От внезапного всплеска он невольно вздрогнул, круги разошлись по спокойной воде. По прибрежному косогору спускался статный человек, перебирая в руке пригоршню гальки. Славомир поморщился, он недолюбливал Арнольда, впрочем, каждому времени присущи свои герои. Немного пижонистый, журналист в вычурном костюме сделал для процветания города многое, хоть его методы добычи информации и были весьма спорными.
- Чего тебе, Арни, - спросил медиум.
- Ну что ты так напрягся, расслабься, не враг же я тебе, - расплылся в приторной улыбке Арнольд, - дело у меня к тебе есть.
- Ну и что за дело?
- Говорят, что ты до того как эээ…. уверовать, был хорошим рудознатцем, знал все шахты в округе наизусть, - Славомир прекрасно знал, что за слово чуть было не сорвалось с языка у Арнольда, в городе многие считали его ненормальным. - Мне нужно собрать кое-какой компромат на бывших владельцев прииска, того, что на спорных территориях.
Славомир молчал, возникла неловкая пауза.
- Да брось, за одно же дело боремся, - продолжил журналист и выжидательно посмотрел на медиума.
- Ладно, чего уж там, сходим к твоей шахте, но учти – в авантюрах твоих я не участвую.

* * *
Шли уже больше двух часов, оставив далеко позади китежские стены. Практически облетевшие по осени березы попадали все реже и реже, затем исчезли вовсе. На горизонте показались мощные каменные торсы каньона, когда-то бывшего руслом полноводной реки. Почва стала каменистой, осколки горной породы захрустели под ногами, порождая гулкое это. Славомир чувствовал себя неуютно, всю дорогу его не покидало беспокойство. Как он ни пытался прощупать местность своей экстрасенсорикой, все было тщетно. Нет, не тщетно, скорее просто странно, за несколько миль вокруг он не чувствовал ни единого живого существа. Даже присутствие полуразумных мутантов и собак динго, полновластных хозяев пустошей, не ощущалось. Медиум пожалел о том, что так легко согласился на предложение Арнольда идти вдвоем, без боевиков городского альянса, дабы не допустить малейшей утечки информации. Лишь тишина и пустота… Всю дорого они шли молча. Славомир на корню пресекал все попытки журналиста потрепаться о том, о сём. Нет, так продолжаться дальше не могло, и Славомир жестом попросил Арнольда остановиться. Встав посреди каньона, он раскинул руки и закрыл слезящиеся от пыли глаза. Медиум пытался считать информацию отовсюду: с мимолетного ветерка, с базальтовых стен каньона, с сухих комков пустынной травы. Только сейчас он явственно себе представил, какой отличной мишенью они являются. Запоздалое чувство опасности резко ударило в виски. Пуля с протяжным визгом высекла искры из горной породы прямо под ногами. Взмах руки и вот – уже стена псионических барьеров окружила путников. Энергетические лучи, последовавшие за пулей, с сухим шипеньем вспарывали воздух. Барьеры тускнели, сперва погас один, затем второй. Один из нападавших издевательски опустил винтовку, поигрывая мобильным ментальным подавителем. В подобных ситуациях даже мастера псионической боли теряли
рассудок от безысходности, что уж говорить о медиуме. Славомир снял шлем и опустился на землю. Сухой пустынный ветер обжог лицо, песчинки нещадно жалили кожу. Внезапно вернувшиеся силы словно толчок подбросили его вверх. Открыв слезящиеся глаза он увидел лежащего на земле журналиста с развороченной грудью. Нападающий с недоумением смотрел на разбитый ящик подавителя, не веря в такой исход. Славомир не заставил себя долго ждать. Господи, как же горько он ошибался на счет этого человека… Бронекостюм убийцы Арнольда вспыхнул ментальным пламенем, в этом раскаленном аду не было спасения. Второй, третий, затем еще и еще. Славомир выжигал все вокруг, питаясь собственной яростью. Бой длился несколько мгновений, но медиуму показалось, будто минула вечность. Каньон представлял собой подобие той преисподней, о которой он как-то читал в монастырских книгах. Пепел, кровь, обломки оружия усеивали плато. От тошнотворного запаха паленого мяса кружилась голова, и Славомир, словно пьяный осел на землю. Нестерпимо хотелось плакать, но не получалось. Медиум достал из-за пазухи робы маленькую икону, найденную им в храме еще мальчишкой. Казалось, что молодой человек с русой бородкой, изображенный на ней, смотрел на Славомира с печальной укоризной. Как же ему сейчас не хватало Дарио, старого доброго Дарио. Превозмогая отвращение, медиум подошел к трупам поверженных врагов. На оплавившейся титановой пластине он разглядел замысловатую эмблему адептов Случая. Славомир сокрушенно покачал головой, не хватало только новому, едва окрепшему миру еще и религиозной истерии. Попытался настроить КПК, но городские волны были, видимо, перегружены и не отвечали. Забрав жетон погибшего товарища, он нетвердым шагом пошел прочь из этого ада.


* * *

Славомир не знал, сколько он уже был в пути. Дорога назад оказалась настоящим испытанием для истощенного боем тела. В ушах нестерпимо звенело, на висках успела запечься кровь. Бездорожье сменилось брусчаткой, и идти стало легче. Остроконечные скалы уже вцепились мертвой хваткой в заходящий солнечный диск, создавая причудливые длинные тени. Медиуму показалось, что его кто-то окрикнул в этой безлюдной степи, и он не обращая внимания, продолжил путь. Выклик повторился, уже громче и отчетливей. Обернувшись, китежанин увидел одинокого человека, по-турецки сидевшего на валуне, служившем некогда людям идолом. Ярко-рубиновое облачение незнакомца переливалось в лучах закатах всеми оттенками красного. Сделав пригласительный жест рукой, кинет снял шлем. Густые, иссиня-черные волосы веером рассыпались по его плечам. Изящным движением он выудил из кармана трубку, щелкнул пальцами, вызвав к жизни маленький огонек, и прикурил. Славомир не сразу узнал в этом человеке с приятным, открытым лицом героя новостных лент, любимца военных корреспондентов – Эрика, одного из злейших врагов Китеж-града. Сопротивляться было бесполезно, тяжело было даже думать о новом бое. Хотя, судя по безмятежному виду врага, кинет о сватке и не помышлял.
- Красивый закат, не правда ли, - Эрик явно чувствовал свое превосходство и вел себя вальяжно.
- Кому как, - безразлично отозвался медиум. Ему было все равно, что сейчас будет, сегодня он смертельно устал.
- Какие же вы нелюдимые, - поморщился кинет, - неслабо ты сегодня поджарил моих людей. Но как бы то ни было, им не повезло, а это значит – что другим повезет вдвойне. Святой Случай никогда не делает ничего просто так. Отобрав их удачу, он передаст ее более достойным.
- Ты помешался на своем псевдобоге, это просто бред, - хрипло прошептал Славомир.
- Не больший бред, чем поклонятся деревянному зданию и пыльным картинкам в нём, - резко парировал Эрик. Мы хотя бы не пытаемся навязать свои идеалы всем вокруг.
- Убивая при этом за деньги….
- Всем нужны деньги, и наш Орден не исключение. Мы лишь хотим спасти мир от нового развала. Старые боги уже предали всех нас однажды, позволив таким как вы, в один прекрасный день спалить мир дотла. Ваши законы и порядки приведут лишь к новой катастрофе. Да взять хоть тебя самого: сколько раз ты спасал их цепных псов от гибели, а кто из них хотя бы поблагодарил тебя за это? Им плевать на звенья их же механизма. Отбросы и те, кто не способны это понять будут уничтожены.
- Это утопия. Мы живем не для того, чтобы превратить землю в рай, а для того, чтобы не дать ей окончательно превратиться в ад. Система не может хорошо работать без отлаженной работы каждой шестеренки. И уж лучше я буду этой шестеренкой, чем «избранным», уничтожающим всех несогласных, - сокрушенно покачал головой Славомир, - безликий Рандом слеп, ему все равно, кому дарить успех. Возомнить себя спасителями.…Как же давно я не слышал таких слов…
- Возможно, слишком долго! – взревел Эрик, - видно, я зря затеял этот разговор!
С отточенной легкостью кинет быстро вернул шлем на голову, и пустые глазницы зажглись ярким пламенем. Выбросив руку вперед, он резко выдохнул. Ноги медиума моментально налились свинцовой тяжестью, перед глазами замелькали разноцветные огоньки. Земля с небом мгновенно поменялись местами, в висках стучала кровь. Славомир посмотрел в сторону Эрика, но лишь клубы сизого дыма, да табачный пепел напоминали о жреце Случая. Кинет исчез так же внезапно, как и появился. Пелена перед глазами делалась все гуще и гуще, очертания предметов медленно расплывались. Забавно, - подумалось Славомиру, - спася столько жизней, он оказался не в состоянии помочь самому себе. Медиуму почудилось, будто воздух вокруг наполнился колокольным звоном. Гудение усиливалось, невозможно было пошевелить даже пальцем, Славомиру хотелось уснуть и забыться.

* * *

Медиум с трудом открыл глаза. Казалось, что веки весят целую тонну. Ужасно ломило суставы, мир вокруг виделся как сквозь грязное стекло. Очертания предметов никак не желали оставаться на одном месте, все плыло перед глазами. За дверью палаты слышались тревожные голоса и топот десятков ног. Славомир с трудом сполз с кушетки, тело плохо повиновалось ему. Из динамика радиоприемника, настроенного на городскую волну, доносились лишь бессвязные обрывки фраз. Медиум, пошатываясь на каждом шагу, выбрел на улицу. Мечущиеся туда-сюда человеческие силуэты, крики, отзвуки далекой стрельбы, отсветы пожара, все это создавало впечатление демоничности происходящего. И только светлоярский собор молчаливо-величественно возвышался над всем этим хаосом, ловя огненные блики сводами своих куполов. Славомир как заговоренный рванулся к воротам храма, словно что-то необъяснимое звало его туда. Бревенчатый мост через озеро, паперть, еще там он услышал звучный голос Эрика, усиленный сводами центральной залы. Кинет лежал на полу выжженного зала, среди еще не потухших искр. Весь зал покрывал густой слой сажи, в воздухе стоял запах гари – свидетельства огненного неистовства Эрика, и лишь образы святых с икон сияли так же ярко, как и прежде. У соборной кафедры, сгорбившись, стоял Дарио, рука его неестественно повисла, обожженная кинетом. Яростный огонь в глазницах псионического шлема постепенно гас, становился все тусклее, и наконец потух. Адепт Святого Рандома умер, в очередной раз преданный еще одним богом, так до конца и не поверив в предательство Случая. Славомир закинул на плечо руку Дарио и повел раненного друга из храма. Все будет хорошо, убеждал он себя, я исцелю, я смогу, все будет как прежде. А на улице шел снег, небо хмурилось. Падая на землю, снежинки сплетались в причудливом танце с горящей землей. Друзья смотрели на небо, и щеки намокали то ли от слёз, то ли от таящих на лице снежинок.

* * *
Левитан оставался один,
Если кисть замирала в застое,
И тогда среди многих картин,
Вдруг рождалось над вечным покоем,
На холсте небольшая деталь-,
Церковь старая на косогоре,
И видна необъятная даль,
На былинном бескрайнем просторе…
«Черный кофе»

Ранним студеным утром пар столбом валил в настежь открытое окно. Славомир сидел у мольберта, задумчиво перебирая в пенале кисти. Мазок, затем еще один. Медиум начал уверенно наносить штрихи, не замечая утренней прохлады. Кисть порхала по холсту, словно живая, не замирая ни на секунду. Задумчивость сменилась легкой улыбкой удовлетворения от своей работы. Огонек в глазах, роба, перепачканная всеми красками, что были на палитре – Славомир походил на сумасшедшего. Завершив эту невообразимую цветовую пляску, он заложил кисть за ухо и отошел на пару шагов назад. С полотна на него смотрели два человека, изображенные на фоне светлоярского храма. Один – в строгом костюме, другой – в боевом бронежилете, так резко контрастирующем с канонической иконописью. Работа была еще сырой, но медиум отлично знал, что наконец-то изобразил верный сюжет. Воистину, каждому времени свойственны свои герои.
Славомир достал из-за пазухи свою сокровенную иконку с изображением русобородого молодого мужчины. Может, это просто солнечный блик осветил холст, но медиум готов был поклясться, что святой ему улыбнулся.


Так, видимо, произошла какая-то ошибка с тэгами у меня, надеюсь уважаемое жюри не обессудит =)))

[Беременный слон [13]]

Понравилось

[печальный рыцарь [5]]

хорошо

[muncher [13]]

Очень и очень здорово. Критиковать не буду

[Ren-27 [13]]

Спасибо всем за хорошие отзывы))

[Q-desnick [13]]

Очень понравилось, очень...
Особенно начало: вид из окна храма описан бесподобно... глядя на экран монитора, будто-бы
в это самое окно, представил себе Китеж на закате... потрясающе красивое зрелище...

Молодец =)

[ПолосатыЙ КоТ [15]]

+
только религию не люблю =(

[Лирея [15]]

А я всегда говорил....))) С каждым разом все лучше)

[Беременный слон [13]]

ПолосатыЙ КоТ

Атеист ближе к ночи уже наполовину верит в Бога (с) ))

[Ren-27 [13]]

Беременный слон Ну тут уж каждый выбирает для себя=))