[ancup [7]]

Второй порядок.

У всех нас на самом деле одна и та же проблема. Признать это мешает только глупость и гордость. Человек, даже очень хороший, всегда слаб, если он один. Он нуждается в опоре, в чем-то таком, что сделает его существование осмысленным. Ему нужно увидеть отблеск высшей гармонии во всем, что он делает. В том, что он изо дня в день видит вокруг.

Пелевин В.О. «Желтая Стрела»





Странные все-таки создания люди. Мы часто думаем: «А что если бы…», хотя в принципе изменить уже ничего не можем, да и вряд ли сможем, если появится такое желание. Банальное неумение жить начисто. Сейчас мир уже не тот. Он больше не представляет собой то, чем он являлся. Теперь даже слово «мир» к нему не применимо. Идет Война. Бесконечная война человека против человека, торжествует древнейший закон «кровь за кровь». Человечество развязало войну против самого себя. Все, возведенное человеком когда-то – разрушено. Планета перекраивается по-новому, а война выжимает из нее последние соки.

Порою кажется, что весь мир сжался до размера базы, островка хрупкого спокойствия в окружающем океане хаоса. Здесь я живу. Всю свою жизнь я живу в этом городе. А когда его не стало, не возникло и вопроса: куда дальше? Меня зовут Алекс. В день, когда началась война, мне исполнилось семнадцать. Я еще помню, каким был мир до того момента, пока не наступил день изменивший все. Те годы возвращаются во снах и беспокоят воспоминаниями о счастливом времени. Когда можно было выйти на улицу без защитного костюма, не боятся нападения и просто наслаждаться весенним солнцем. Солнце… до чего же это здорово. Сейчас из-за туч пыли и пепла его только с трудом можно отыскать на небе. Обыкновенный сегодняшний день раньше называли сумерками. И эти сумерки длятся уже не первый год. Правда, Михась говорит, что во время вылазки видел солнце в просвете облаков. Но ему никто не верит, или боится поверить. В тот день мы потеряли Дэна. Он провалился рядом с развалинами какого-то здания. И на глазах у Михи, лучший друг был буквально разорван на куски неизвестно откуда взявшимися падальщиками - людьми, потерявшими все человеческое и опустившимися до уровня животных. Безумных животных. Никто даже не успел что-либо сделать, все произошло слишком быстро и неожиданно. Нарушив приказ Главного, Михась отправил группу на базу, а сам остался в мертвом городе. Вернулся он только спустя двое суток. С трудом напоминавший человека, в беспамятстве, в «сталке», заляпанном чужой кровью, и с идиотской улыбкой на плачущем лице. Из бессвязного рассказа удалось понять только то, что он нашел убежище этих тварей, и им не удалось уйти.

Сейчас он в порядке, хотя таким как раньше уже не будет. Какая то искорка, всегда двигавшая им и не дававшая сидеть спокойно, погасла. Лишь порою рассказывает о том, как видел солнце в голубом небе. И тогда, если присмотреться, в его глазах можно заметить огонек. И лучше на отдыхе говорить о солнце, чем о кошмаре окружающем нас.

Еще хуже было в начале войны. Когда люди, чудом уцелевшие после ядерных бомбежек, пытались выжить в разрушенном и обезумевшем мире. Все что я помню это страх, голод и смерть. А после того как родители умерли во время первой блокады от голода, я вступил в войска сопротивления, отряды Порядка. Они стали моей новой семьей. Немного грубоватой, но очень заботливой, как бы сказать... по особому... по отцовски.

Люди просто чересчур привыкли к законам, которые сами себе создали. И когда мир рухнул, исчезли и они – правила регулирующие все. Многие выжившие просто сломались. Кто-то озверел от полной свободы подкрепляемый страхом. То, что делало человека человеком, было сброшено как грязная, рваная и уже не нужная одежда. За дело взялась природа. Она оставила только те желания и чувства, которые могут помочь выжить. Этот человек стал животным, особью неотягощенной пустыми размышлениями. Были те, кто просто рехнулся, от груза проблем свалившихся на плечи. Психика не выдержала попытки осознания происходящего. Настоящее было настолько страшно и безысходно, что человек замыкался в себе. Становился растением. Такие протянули недолго. Может пару месяцев, может с полгода. Кто-то умер от голода, не в состоянии найти еду; кто-то от болезней, а кого-то просто-напросто съели. У матушки – природы простые планы. Вид должен уцелеть, должны выжить самые приспособленные. Если этого не получится, должен появиться другой вид – более живучий. Природа не терпит пустоты. Так говорил кто-то из классиков, а может из командиров. Уже не помню точно. Но человек по своей натуре таков, что он в любой ситуации будет цепляться за жизнь, даже если это уже бессмысленно. Сила Нового Порядка была в том, что мы цеплялись за нее вместе, сообща. Поэтому и остались людьми. Хотя уже и не теми, кем были раньше. Не так просто впервые в жизни убить человека, хотя потом и привыкаешь к смерти. Странное чувство. Отвращение к себе, возбуждение от случившегося, раскаяние и еще что-то. Словно ты поднимаешься над всеми и раскрываешь шире глаза, сам вершишь свой суд. Есть в этом и удовольствие и азарт. Хочется переживать это снова и снова. Остановиться можно, но трудно. Еще труднее сделать это, когда тебе не так давно исполнилось всего ничего, каких то семнадцать лет. Страшен мир, в котором нет запретов, и пара банок тушенки начинает стоить гораздо больше чем, кажется. Те, кто убил следующий раз, не исходя из необходимости, а ради собственной прихоти и удовольствия, перешли черту. Из-за нее уже не возвращаются. Они стали очень, очень опасны для всех. И в том числе для себя. Получают кайф от собственного величия, чужих мучений, боли. В некотором роде эти люди стали наркоманами, недочеловеками. Мне однажды неприятно «повезло» наблюдать как одно из этих животных отпиливало себе ногу что бы пожрать: орало, стонало от боли, время от времени теряло сознание, приходило в себя и начинало по новой. Безумно страшно было видеть улыбку и слезы счастья на нечеловечески перекошенном лице. А я не мог выбраться из подвала, потому что эта тварь своими воплями собрала всех падальщиков в округе. И вынужден был видеть это, а потом еще то, как его пожирали почти что заживо. Запомнилось мало, но и этого с лихвой хватит, чтоб до конца дней просыпаться в кошмарах. Всегда должны быть законы, правила. Без них никак. Нельзя убивать и есть себе подобных! Без крайней необходимости. Только в случае, когда иначе поступить нельзя. Да, я ел человечину. Потому что хотел выжить. А если ты родился до дня Пепла, и читаешь эти строки, то ел и ты. Потому что и ты выжил. Когда разграбили и разорили все уцелевшие магазины, все склады, все базы. Когда кончились припасы, ты по-прежнему хотел жить и хотел есть. Потому что не было еще треклятых гидропонных ферм с отвратной хлореллой. Хотя возможно лишь благодаря ней разумное человечество не скатилось к первобытному веку. А пока… пока все есть как есть. На сегодня хватит. Надо еще хорошо выспаться перед сутками дежурства, но я продолжу. Как время появится. Может когда-нибудь, эти записки станут полезны. Если наступит это «когда-нибудь» и все вернется на круги своя. Пока же хочется просто верить…
«Из дневника»


I

Утро. На базу пришло утро. Когда-то прочитал в одной из старых книг: «…самая удивительная часть суток…». До сих пор не перестаю удивляться. Что они в нем находили, люди прошлого. Никогда его не любил, а сейчас в особенности. Опостылевший до почечных колик сигнал будильника оповещает о начале нового дня. Он словно исполняет роль петуха из полузабытых сказок. Своим звуком прогоняет ночные кошмары и приветствует дневные, не менее впечатляющие. Тусклая лампочка без абажура с трудом разгоняет темноту стального «гроба», небольшого жилого отсека, который носит гордое название – «мой Дом». Сейчас можно без труда перебраться в более просторный отсек, скажем, за соседней стеной. Смерть освободила их более чем достаточно, но за много лет я так привязался к этой комнатушке, привык. Пусть даже и до тошноты. Тесновато, но почти уютно. Хотя хлам, скопившийся в углах и скрывающийся в полумраке недостаточного освещения, не мешало бы и разобрать. Да что-то лень.

Тело заныло каждой клеточкой «оставьте меня в покое», глаза открылись только с трудом. Впрочем, все как обычно. Через силу, как уже много дней подряд начинаю собираться и как всегда на полном автоматизме. Великое дело привычка. Каждое движение отточено до мелочей, ничего лишнего. Комплекс зарядки, чтобы дать телу бодрость и уверенность движений, разогрев мышц. Полезная штука, жаль только, что этот комплекс не хватает желания выполнять полностью уже пару лет. Пищпакет в старенькую, затасканную микроволновку. Таймер на четыре минуты. Сам в ионный душ. Чистить тело от всякого альфа-, бета - и прочего хлама. Короткий всхлип плиты. Еда готова. А вернее сказать – горячее, зеленовато-желтое, приторное и, как утверждают спецы из медлабораторий, «невероятно полезное и питательное» месиво ожидает, когда же я начну, им давится. Как хочется кусок простого мяса. Не крысиного! Разорви их пополам. Могли бы и по аппетитнее вид сделать хотя бы. Ведь чуть ли не каждый день творят чудеса в своих генетических лабораториях. Тот же плотоядный фикус чего стоит. До чего проворная оказалась зараза. Мой кот даже достойного сопротивления оказать не успел, как он его придушил. А я так его оберегал, заботился о нем. Даже не помышляя употребить, в крайнем случае. Он был моим молчаливым, все понимающим другом. Столько времени прошло, а его милая физиономия, пусть даже и без шерсти все равно стоит перед глазами. А может все-таки эта еда и правда вкусная? И заряжает бодростью на весь день? А Макс прав, утверждая, что это моё сознание накладывает отпечаток. И точно так же я воспринимал бы яичницу с беконом, если бы ел только ее и ничего другого, на протяжении пары лет. Чушь. Скорее всего, наш всезнайка просто не видел, как она растет и производится. Что на дерьме растет навряд ли сможет быть другим. Так, что там дальше… молитва:


Проверь защиту двойным нажатием
Готовность аптечки, одежды целостность
А так же оружие – обязательно
Лишь верный ствол – залог уверенности.


Все на месте, все в норме. Интересно, что за гад написал эту муть? А того, кто это придумал с детства прививать, нашел бы и придушил, медленно. На что-нибудь лучше мозгов не хватило? По любому шахтер после крыс своих зелено-сиреневых. Итак, итоги: пятнадцать минут сорок секунд. Стареешь что ли Алекс? Осталось около десяти минут на дорогу до вахты. Щелчок двери. Отсчет пошел. Прочувствуй ритм движения, песню пульса и дыхания. Слабоосвещенные коридоры, бронированные двери, перегородки, череда боксов справа. Километры пустых и пыльных коридоров. От стука ботинок начинает гулять пугливое эхо. Унылый пейзаж, пустовато. А раньше в это время было не протолкнуться. Все суетятся, куда-то спешат. Словно у каждого дело, не терпящее и секундного промедления. У каждого свои мысли, мечты. Теперь же от почти тысячи человек осталась небольшая горстка. Последние защитники базового укрепленного района, когда-то таких было около восьмисот. Сколько осталось сейчас трудно сказать, но вряд ли больше десятка. Большие и надежные дома стали чересчур велики для своих хозяев. Исчез уют, и появилось уныние. Иногда, проходя через коридоры, чувствуешь, как внезапно наваливается удушающая подушка тишины. Нервно оглядываешься в ту сторону, откуда до тебя вроде, как только что кто-то дотронулся, но там никого. Лишь пустота и одиночество... одиночество коридоров. Может, сдают нервы от постоянного ежедневного стресса, а может, потому что в больших домах живут печальные призраки надежд, которые уже никогда не сбудутся. Поэтому я так люблю свой маленький дом, поэтому так ненавижу открытое пространство. А какие все-таки потрясающие сооружения. Вершина инженерной мысли двадцать первого века. Автономные системы жизнеобеспечения и регенерации, лаборатории и мастерские, обширные плантации хлореллы на первом уровне. Человечество научилось рыть чертовски добротные норы. Даже если исчезнут все, эти комплексы, как ни в чем не бывало, еще многие десятилетия будут продолжать жить своей загадочной, механической жизнью, пусть уже и потерявшей смысл.