Помощь
Отправлено 09 May 2006 - 21:22
Одна жизнь и три смерти
«Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит»
Б. Пастернак
У недавно поступившего были тяжелые раны – пуля прошла через шею, зацепив артерию, из которой теперь аппетитной струйкой хлестала кровь. Кроме того были раны в области спины, даже нож торчал – шансов мало, он-то знал. Он очень много времени проводил в медпункте, куда больше чем сверстники. Он с замиранием души следил через ширму, закрывавшую его кровать за работой медсестры. Вот она склонилась над койкой раненного (умирающего?), он не мог не заметить того как упруго натянулась ткань коротковатого и слишком туго обтягивающего халата на медсестре…
Его не замечали – таких как он были сотни. Она была одна. Дашка, Дарья, Даша – этот светлый лик преследовал его во снах и грезах. Он бредил ей с тех пор, как встретил впервые – она не обращала на это внимания. Мало ли неудачников, каждый день попадавших в медпункт?
Признание уже не раз готовилось сорваться с его губ – и каждый раз его что-то останавливало, и издав невнятный звук он спешил ретироваться. Вот и сегодня чертов новичок сорвал все его планы – он понял, что момент потерян и что надо уходить скорее.
Сначала он избрал путь тайного поклонника – однако едва не дойдя сумасшествия он понял что таить распиравшее его чувство не возможно. Тогда началось новое сумасшествие – день и ночь он прелагал невероятные усилия чтобы увидеть милое лицо, услышать ласковый голос, почуять запах легких духов…
Он вышел из комнатки.
Голова кружилась. От любви? Не только – он второй день обходился без пищи.
Снова пустой холодный день, снова блеклые лица прохожих, снова бьющее в лицо безразличие и обдающие волны презрения… В такие дни он запирался в руинах и рисовал ее. На портретах ее глаза так же сияли, но не было на них той пелены скуки и тоски. Ее губы улыбались – но не так саркастично, как у настоящей Дашки, выслушивающей похвальбу очередного влюбленного новичка. Он любил Дашку – не живую, но придуманный им образ, который давно не мог отличить от настоящего.
Он также писал стихи -наверное, ни одной благородной королеве или первой красавице мира не посвящалось столько стихов…
Нельзя назвать его существование счастливым – но у него был идеал, и он жил только ради него. Но однажды наступил день, когда балансирование на тонкой проволоке надежды над бездной отчаяния прервалось – как всегда засидевшись в госпитале заполночь (проходя сеанс клизмотерапии) он увидел как к Дашке кто-то пришел.
Высокая (за счет брони ценой в завод) фигура с трудом втиснулась в кабинет и тут же двинулась к Дарье. На груди сверкал значок топ-клана – значок дающий воистину полную свободу действий и неприкосновенность…
В глазах несчастного обожателя потемнело а в ушах загремело биение собственного сердца - сжав прекрасный недоступный идеал в немытых лапах, здоровяк откинул шлем и поцеловал ее – абсолютно не получив сопротивления.
- Вам чего, мужчина? Отойдите, а то больных потопчете
- Зачем больных? Медсестры мне вполне хватит!
Наверное пьяный топ-клановец и ко всему привыкшая медсестра даже не заметили тени, шмыгнувшей за дверь медпункта. Да и не до того им было...
С этого дня жизнь несчастного влюбленного стала еще более насыщенной – у него был свой идеал и главный враг, олицетворение тьмы – собирательный образ, человек которого парень винил во всех своих бедах с самого рождения.
Однако время, стирающее все границы, освобождающее воспаленный разум от неприятных воспоминаний, шло не останавливая своего бега и вскоре жаркое, пыльное лето сменила осень – две недели промозглого ветра, прибитой мелким дождем дорожной пыли и тонкой корки инея на проржавевшей дверной ручке…
Парень рос, он не мог остановить этого – хотя и не помнил, когда последний раз ел досыта и спал в тепле. Приближался заветный возраст – когда перестают оказывать помощь в медпункте и когда дают выйти за купол…
Как-то раз, проходя мимо медпункта он увидел двери его закрытыми. На них болталась табличка «переучет», а из-за двери слышались недвусмысленные стоны.
Вы когда-нибудь ощущали как земля уходит из под ног? Как ярость горящим напалмом наполняет все клетки вашего тела, как сами собой сжимаются кулаки, причем ногти впиваются в ладонь?
Именно это почувствовал наш герой, и вместе с этим – невероятное отчаяние, чувство бессилия и презрения к себе. Ворваться внутрь он так и не решился – хотя и были сделаны три шага к двери медпункта.
Спрятав весь этот букет чувств и как-то потемнев, съежившись, парень ссутулил плечи и побрел прочь.
***
Возле банка обычно бывало людно, но именно в этот день возле крыльца было пусто – лишь замерзший торговец оружием и таблетками кутался в свое пестрое кимоно. День был мерзостный – пронизывающий до костей ветер с колкими каплями дождя, серое небо и грязная каша вместо привычного песка под ногами. В такие дни люди ходят быстро… Эти дни навевают депрессию, даже самый отчаянный романтик не подумает о полете среди низких грязно-серых облаков в сырой дымке тумана… Кажется, я уже говорил, что наш герой отличался от большинства?
Каждый шаг, резкий как последний глоток воздуха утопающего, отдающийся по пустому чердачному помещению звонким эхом, приближал нашего паренька к сияющему в полумраке чердака прямоугольнику окна. Каждый шаг, уверенный как террорист с поясом шахида с праздничной толпе, отдалял его от бессмысленного существования по ошибке названного жизнью.
Все просто. Разбег. Ни шагу назад. Ни в коем случае не оборачиваться и ни о чем не думать. Сконцентрироваться, собрать волю в кулак…
Как неожиданно легко поддалось стекло!
Вы когда нибудь летали по-настоящему? Зависали на высоте среди зеркальных осколков оконного стекла, каплями изморози и вашей крови, чувствовали эту эйфорию полета, вселенского безразличия, этот леденящий страх и обжигающий восторг? Легкое головокружение от страха вкупе с небольшой потерей крови, этот невероятно свежий и свободный воздух врывающийся в ваши легкие? Никогда не осознавали, как же быстро асфальт, вращаясь, приближается к вашей персоне?
Нет? А он ощутил это. В полной мере…
***
Солнечный лучик ворвался в сознание… Судорожный вздох – он пролежал не двигаясь, боясь открыть глаза, несколько минут.
Боже, как же тяжелы веки! Удается лишь слегка приоткрыть левый глаз – ровно настолько чтобы увидеть, где он.
Место, куда он попал, было ему знакомо. Место где он провел лучшие часы своей жизни – место где он лишился рассудка. А вот и хозяйка медпункта – та из-за которой он едва не лишился жизни и давно лишился покоя.
Дарья легко похлопала его по щекам, он откликнулся сиплым свистом, вырвавшимся из перетянутой каким-то корсетом и бинтами груди, который заменил признание и проклятие…
Открыв глаза полностью и не справившись с потоком света, парень впал в небытие – он припомнил и то, как лежал в странной красной луже и каких-то осколках на холодном асфальте, приложившись щекой к шершавому дорожному покрытию. Вокруг кто-то стоял, что-то говорили… А над ним было небо – небо плакало – или же плевало? – косыми струями холодного ливня на распластанное тело самоубийцы…
***
Пройдя курс лечения и будучи невольным свидетелем настоящей жизни своего идеала на самоубийца вернулся в арену другим человеком – еще более худым, бледным. Глаза его горели как у сумасшедшего (хотя почему как?) не сходила странная улыбка.
Он молчал часами, то разговаривал сам с собой, срываясь с шепота на фальцет. И конечно же он не спал – каждую ночь он сидел на чердаке, наблюдая за горящими окнами медпункта и тенью Дашки.
Конечно, взъерошенный псих в обрывках джинсового костюма, покрытый шрамами от порезов, привлекал внимание – однако его предпочитали игнорировать.
Каждый день он проводил на центральной площади города – утром, среди спешащих на работу старателей и выходящих на дежурство полицейских, вечером – меж пьяных опять же старателей, бредущих домой из паба, торговцев таблетками и наркоманов, мелких грабителей и прочего сброда. Около рассвета самоубийца-неудачник сидел один, на промерзающем пыльном асфальте, неподвижно, направив безумный взор в розовеющие небеса…
И вот наступил день его рождения… Мало кто из прохожих, встреченных им за тот день опознали бы в нем непричесанного сумасшедшего, безумца-самоубийцу. Ясный взгляд не выражал ничего, кроме какой-то непонятной самоуверенности. Переодевшись в чистые вещи в арсенале он спокойно прошествовал к отделению почты, где получил по предъявлению клейма с датой рождения на левой руке традиционный букет цветов.
Потом он прошел через площадь, приветливо улыбаясь каждому встречному (хотя от вида этой улыбки на лице сами по себе пробегали по спине мурашки, ибо это была не улыбка счастливого именинника, а улыбка умирающего от рук палача пленника после многочасовых пыток) и зашел в арену. Уступая дорогу спешащим на драку сверстникам, он прошел к дверям медпункта. С трудом вписавшись в проем – букет был довольно объемный, а именинник старался сохранить его в целости он аккуратно прикрыл за собой дверь.
Дарья уставилась на него непонимающим взглядом – в ответ он бросил букет к ее ногам.
- Не смейте сорить в моем кабинете!
Юный самоубийца, каковым являлся до того дня наш герой, наверное растерялся бы. Переродившийся в настоящего безумца, он лишь улыбнулся и молча сделал шаг к медсестре.
Не то мягкость и уверенность движений, не то добрая улыбка маньяка-убийцы и острый взгляд блестящих глаз нежданного посетителя вызвали в Дашке ужас. Не страх, который отрезвляет и придает силы, а настоящий природный ужас – сдавливающий и накатывающийся волнами. Страх парализовал ее, лишь глаза медленно расширялись, пока не приняли форму правильного круга.
Вывел Дашку из этого состояния опять же наш безумец – рука его резко дернулась к Дашке, она зашлась визгливым криком.
Правую руку самоубийцы перехватили по пути к букету – частый посетитель медсестры услышав ее крик бросился на помощь Дашке – он перекинул «напавшего» через себя и просто вышвырнул за дверь.
Так ничего и не сообразив, незваный гость приземлился в коробки стоявшие у входа в кабинет. Не без труда поднявшись он рассмотрел смягчившие падение коробки – там лежали списанные лекарства, причем из раздавленной коробки заманчиво поблескивала толстая игла одного из семи шприцов, упаковка которых гласила «Опасный яд». Воровато оглядевшись, именинник сунул шприц в карман и вошел обратно в кабинет.
Внутри в обнимку со спасителем рыдала Дарья. Оба стояли на цветах, принесенных нашим героем.
- Если ты сейчас не уйдешь из медпункта, раз и навсегда, я прикончу тебя, - спокойно сказал «high-level».
- Прекрасно. Как насчет дуэли?
Если бы не мертвенная бледность и серьезность лица, с которой сказал это паренек в оборванном джинсовом костюме двухметровому воину в броне, которая толщиной могла сравниться с танковой, боец топ-клана наверняка засмеялся.
- Ч-что?
- Дуэль. Прямо сейчас. За куполом со стороны банка.
- Ты шутишь?
- Я похож на человека, говорящего глупости, чтобы развеселить ничего не значащих для него людей? Мне нужно будет оружие… ты не одолжишь чего-нибудь… на один бой?
Спустя полчаса за куполом собралась немаленькая толпа – крайне редко столь могучие воины отвечают на вызовы юнцов. Однако сейчас они стояли в круге зрителей, по колено в мокрой от утренней росы траве, опрокинутое над головами бескрайнее небо сияло лазурью.
Силач скинул свои тяжеленные доспехи и стоял с голым торсом,
при каждом движении гиганта проявлялись перекатывающиеся бугры мышц. В руке его был энергетический пистолет.
В двадцати шагах от него стоял именинник. В его руке был тяжелый и длинный кольт «Анаконда».
Оба были спокойны – хайлевел потому, что знал исход поединка, а безумец потому, что исход боя его не волновал.
Наконец, все затихли и началась сама дуэль – «защитник» Дарьи тщательно прицелился в неподвижного ее же тайного поклонника, после чего выстрелил пять раз в воздух.
Поняв, что теперь его черед, самоубийца просто поднял руку и выстрелил навскидку. Учитывая его навыки в стрельбе, шансов попасть почти не было.
Повисла тяжелая пауза. Все с круглыми глазам смотрели на дымящееся кровоточащее отверстие в груди силача. Последним, надо отметить, осознал свое поражение сам боец – уже падая он из последних сил выстрелил в противника. Однако удача, видимо, отвернулась от умирающего воина и вместо того чтобы поразить врага, сверкающий луч энергии ударил в толпу…
Раздался крик и наземь упали двое – Дашка, с прожженной в животе дырой и, спустя миг, второй дуэлянт., воткнув себе в шею шприц.
Вы когда нибудь чувствовали как у легких не хватает силы задержать последний глоток воздуха, как сами собой закрываются веки… как затихает биение сердца когда по венам расходится холодная струя впрыснутого шприцом яда?
Нет? Повторюсь, он ощутил это сполна.
Эпилог
У поступившего недавно были маленькие шансы выжить – организм сильно ослаблен голоданием, да и яд введен прямо в артерию… Однако по какой-то прихоти судьбы парень выкарабкался - и спустя пару дней, утыканный трубками капельниц, пришел в себя.
Не знаю, правильно ли я поступил – я, работник госпиталя города Оазис, - но я понял его. С одного взгляда.
Я видел многое – искалеченных жертв мародеров-садистов, глупых самоубийц с не до конца вскрытыми венами, но никогда я не видел человека которой тнастолько не хотел жить. Я понял его сразу и просто отключил аппарат подачи кислорода, после чего одну за другой выдернул капельницы из вздутых синих вен.
А вы когда нибудь поблагодарили бы своего убийцу?…
Сообщение отредактировал Прапор с собакой: 12 May 2006 - 14:16
