Помощь
Ветер снова взвил волосы и утих, уполз змейками песка. Человек пошевелился. Обветренное лицо, орлиный нос, глубокие и почти чёрные глаза. Раньше, они завораживали. Их жертвой стала не одна девушка… Теперь глаза пусты. В них читается лишь безмерная усталость. Он потерял всех, кто был ему дорог. Он устал жить.
Человек вздохнул, отбрасывая тяжкие мысли, резко встал из-за камня, осмотрелся. Пустыня вокруг… Шорох песка. Тонкий вой ветра. Настырный такой, вой… Может, не ветер совсем? Человек напрягся, от усталости не осталось и следа. Вой – это не к добру. Отерев лицо от пыли и укротив непослушно растрёпанные волосы, человек нацепил шлем. Шлем сел на плечи, глухо щёлкнул, входя в паз на броне, задул вентилятор, пробежал разряд. Взгляд сразу стал чётче, и человек, мотнув головой, полез за винтовкой. Старая, заслуженная СВД хранила его, а он помнил, как впервые взял её в руки – сверкающую, новую…
Человек вставил обойму, передёрнул затвор, как делал уже тысячу раз… Затвор заскрипел, но не двинулся. Ветер задувал песок не только в рот и глаза.. Человека, эту серо-зелёную груду металла, пробила крупная дрожь. Усилием воли заставив себя успокоиться, вынул обойму. Потащил из ножен нож. Винтовки всегда славились своей неприхотливостью и надежностью. Ковырнув ножом, стал торопливо разбирать.
Вой приближался, переходя в гудение, настырное, тяжёлое. Приближался на удивление быстро, словно что-то гнало его источник прямо к человеку. Он торопился, сев за камень от ветра и наскоро чистя затвор от песка. Даже ветер, и тот утих, затаился.
Опыт взял своё – винтовка, щёлкнув, перезарядилась, патрон ушёл в ствол. Видно было, как человек расправил плечи, спокойно, уверенно, будто говоря – ну вот теперь я вам покажу. И тут же, секундой позже, раздался крик, душераздирающий крик – там, откуда шёл вой. И почти сразу же запищал детектор движения.
Охотник пустынь, одинокий волк, он никогда никому не помогал – сам достиг всего, что у него есть. Достиг нечеловеческими трудами, потеряв всех друзей. Но достиг. И не считал нужным вмешиваться в чью-то жизнь, пусть сами разбираются. Но и у него были принципы. Он вскочил из-за камня и закричал, вскинув винтовку вверх. Слух его не подвёл – крик был женским.
Пустыня выглядела жутко – бежала, спотыкаясь и падая, маленькая фигурка незнакомой Охотнику девушки, а позади неё огромными клубами пыли и песка летела стая. Грозный серп непонятных существ, потёрявших всякое сходство с насекомыми мира До Войны, которых мельком видел Охотник в найденной древней книге, нёсся, сужаясь, за девушкой, а девушка из последних сил бежала прямиком к Охотнику. А у того в глазах была тоска. Он слышал когда-то, что вжики могут сбиваться в гигантские стаи сильных существ, ища место поселения. Но никогда не верил, что они могут быть такими огромными. Он уже давно решил, что незачем жить, ведь он потерял всех, кем дорожил… Но, как бы то ни было, он не хотел умирать.
Первый выстрел вышиб головному, самому крупному насекомому мозги – или что у него там за жвалами… Девушка охнула, споткнулась, неловко упала, но, изогнувшись, сумела кинуть что-то назад, за спину. Это «что-то» разлетелось, и от него туманом быстро расползлось зелёное марево, сразу остро запахло какой-то кислой дрянью. “Молодец, девка”, - подумалось Охотнику. “Да только этим уже не спасёшься…”. И словно подтверждая его слова, вновь взвыл ветер, снося марево в сторону. Но он, этот ветер, принёс то, что заставило почти замершее сердце Охотника вновь забиться быстрее.
Этот стрекоток он уже слышал, но тогда он не был таким грозным. Богомолы, извечные враги вжиков, нежданно–негаданно пришли им на помощь. Вжики, обычно неспособные к командным действиям, вдруг сноровисто перестроились, чтобы встретить новую угрозу.
Девушка добежала-таки до камня, и почти что повалилась на руки Охотнику. Её доспехи, раньше сверкавшие, были покрыты слоем пыли и копоти. Девчонка дрожала и жалась к Охотнику, потому что в нём ей чудился защитник. Но он смотрел не на неё. Его взгляд впился в то, что происходило там, в пустыне. Он бережно опустил её на песок, и ватными пальцами полез в рюкзак. Руки сами нашарили то, что нужно, и выученным движением перед ними в песок полетел энергетический барьер. Сухо щёлкнув, он засветился синим, неживым пламенем. Тут же – ещё один. Охотник успокоился, лишь отгородив их обоих от мира барьерами, и застыл, как изваяние.
Девушка подтянулась к нему, посмотрела ему в чёрные глаза. В них ничего нельзя понять… Но она увидела то, что отражалось в них. Вздрогнув, она обернулась – и прижалась к плечу Охотника, всхлипнув от страха.
Под ними, в пустыне шла битва. Сила встретилась с силой, ненависть схлестнулась с ненавистью, и перед двумя маленькими человеческими фигурками шла битва. Барьеры почти не пропускали звук, и люди наблюдали завораживающую сине-белую пляску титанических сил. Здесь не могло быть победителей, вжики уворачивались от клешней мантисс и жалили, богомолы хватали вжиков и поглощали целиком прямо на поле боя… Две силы изничтожали сами себя, и людям тут не было места.
Девушка не отрываясь смотрела, и язычки пламени плясали у неё в глазах. Она ещё крепче прижалась к Охотнику. Он покосился на неё, и неожиданно для самого себя задержал взгляд. Он вдруг заметил, насколько она красива. Каштановые волосы, карие, в цвет волос, глаза. Она была на голову ниже его, и ему вдруг подумалось – какая она маленькая и беззащитная. И ещё – то что он так и не узнал её имени. И не узнает. Он расправил ссутуленные жизнью плечи, во взгляде читалась решимость. Сняв шлем, он повернулся к востоку – там восходило солнце. Девушка удивлённо смотрела на него, своими большими от страха глазами… Ах, эти глаза! Охотник отвёл взгляд.
У него было дело. И, собрав в лёгкие побольше воздуха, он запел. Песнь неслась на полем боя, сильные, гордые звуки, но никто из воюющих не обратил на неё внимание. А Охотник, он был счастлив. У него снова была цель в жизни. Ему было за что умереть. И он пел Песнь, которую пел его дед, его отец, а теперь уже никогда не споёт его сын.
Когда Песнь закончилась, перед людьми сгустился туман, который материализовался в человеческую фигуру в багровом плаще. Лицо было скрыто капюшоном… Лицо, которое никто и никогда не увидит. Лишь сверкал тьмой острый взгляд.
- Я должен тебе твоё желание, - произнёс спокойный холодный голос. Происходящее вокруг не занимало его, будто он видел подобные фиерии каждый день. – Чего ты хочешь, странник? Чтобы я унёс тебя отсюда? – спросил он.
- Нет, ты ошибся. Я хочу, чтобы ты унёс её. – Слова упали как крест.
- Что ж, это твой выбор. Каждому – своё.
- Да, - глухо, отрешённо отозвался Охотник, - каждому – своё.
Он сдернул с плеча винтовку, его старую боевую подругу, и кинул девушке. Она машинально подхватила её, но всё переводила непонимающий взгляд с Него на человека в плаще. Вдруг кинулась Ему на шею, и поцеловала Его, Одинокого Охотника, и никто и никогда прежде не целовал его ТАК. Он выпал из мира; мира, где кипела битва и лилась кровь; а когда вернулся, его руки обнимали лишь быстро тающий синий туман. Тогда он, впервые за невесть сколько лет, улыбнулся. Он выполнил то, что был должен. Прожив жизнь, в которой было больше боли, чем радости, Охотник понял, зачем он отец дал ему Песнь, только сейчас. Счастливый, он сел на колени лицом к восходящему солнцу и закрыл глаза.
А заряд барьеров подходил к концу…
Сообщение отредактировал KoRORland: 28 April 2006 - 22:06
