Чистилище

ЧИСТИЛИЩЕ

«…ибо всякому имеющему дастся и приумножится,
а у не имеющего отнимется и то, что имеет»
Мф. 25. 29

Глава 1

Бессонница

Вторник – день тяжелый. Уже четвертые сутки пошли с тех пор, как жуткая бессонница начала преследовать специального корреспондента одного из новомосковских еженедельников Игоря Потемкина. Он ворочался с боку на бок в кровати, пытаясь заставить себя поспать насильно, клал подушку на ухо, укутывался с головой в одеяло, но все это было в данном случае пустым занятием, никак не способствовавшим сну. То ему казалось, что луна, находившаяся в полнолунии в те дни, освещала его через зашторенные окна слишком ярко, даже слепила, то холодильник, работавший фактически бесшумно, мнился трубами Иерихона. Даже собственное дыхание, отдавалось в ушах жутким гулом, какой слышится при старте ракеты за километры от космодрома.

Не помогало даже снотворное, которого он позавчера выпил столько, что едва мог подняться весь день с кровати от вялости, чтобы дойти до туалета. Поэтому на работу идти ему не пришлось. В редакции на его звонок и сообщение о болезненном состоянии ответили как обычно язвительно, мол, «конечно, Игорь, поправляйся», уточнив у него при этом, не стоит ли отправлять к нему домой посланца с парой литров освежающего пива. Толик Губанов, сволочь ядовитая. Услышав на заднем плане смешок Лены Семеновой, ведущей рубрику «Женский взгляд», он молча положил трубку, и больше не брал до самого утра, вырвав на всякий случай кабель из розетки, обесточив аппарат.

Почти четверо суток подобных мучений могли заставить любого даже сколь угодно сильного и здорового человека выглядеть так, словно граф Дракула из древних романских мифов откачал из него всю без остатков кровь и оставил существовать на этой грешной земле в качестве живого мертвеца. И Игорь был в этом отношении не исключением. Устав от бесплотных попыток заснуть, он поставил вариться кофе, а сам пошел бриться. Снотворное перестало действовать, все движения давались более уверено, чем вчера. Включив в раковине воду, он поднял глаза и уставился на свое обычно довольно симпатичное лицо, а сейчас буквально кричавшее о нездоровье хозяина, с глубоко провалившимися за темные веки глазами, впавшими щеками и сильно выделяющимися от этого скулами. «Череп. – подумал Игорь. - Словно тот самый череп, который испокон веков изображают на своих флагах всякие разбойнички. Только тонкой кожицей обтянутый. И пара пучков рыжеватого мха на макушке и под носом». Игорь скрестил руки под подбородком и оскалил зубы – хоть сейчас на флаг. Перестав скалиться, он задумчиво провел по щетине тыльной стороной ладони, включил электробритву и стал неторопливо проходиться ею по щекам, подбородку и шее. Закончив, он решил еще принять душ для бодрости.

Выйдя из ванной заметно посвежевшим, Игорь прошел на кухню, выкинул уже подгорающий высохший кофе из турки в мусоропровод, включил вытяжку и засыпал вариться новую партию. Он жил один, не смотря на свои тридцать семь, и в ближайшие его планы женитьба не входила. Хотя в этой фразе можно выделить сразу две ошибки: во-первых, такого рода обременение вообще не входило ни в какие его планы, во-вторых, он и планов никаких никогда в жизни не строил. За ним в редакции закрепился стереотип бобыля, причем бобыля без убеждений. Как можно женатых мужчин разделить на два сократовских типа - счастливых и философов - так и холостяков можно поделить на два вида: на счастливых философов, пребывающих в состоянии безбрачия по неким убеждениям и особо не скорбящих по этому поводу, и на несчастных трусливых неудачников, которым, в общем-то, хотелось бы обрести счастье в браке, или стать философами, но первое им не удается в силу убежденности в собственной не совершенности или лени, а второе им просто физиологически и духовно не свойственно. Коллеги относили Игоря ко второй категории, но тот, кто знал его ближе, мог смело завить, что он не относится ни к первым, ни ко вторым. Игорь жил одним днем всю жизнь и был убежденным фаталистом. Просто так получалось, что ничего для него не имело большого значения более двух трех дней. Так и увлечения его и желания были очень мимолетны. За это и за нелепый рыжий чуб он и получил от приятелей еще в молодости, будучи сталкером, в чем-то даже обидное прозвище Кабачок. Натурально, овощ. Никаких стремлений, никакого продолжительного энтузиазма ни в одном деле, полная посредственность и еще, зачастую, индифферентность к каким-либо социальным проблемам. Как на грядке вырос, поливаемый дождиком и согреваемый солнцем, пришло время – сорвали и съели. Странно все это было, если учитывать, что ныне он работал спецкором и вынужден был освещать самые горячие события порой в очень отдаленных точках материка. Тем не менее, в этом деле он был одним из лучших, особенно в силу своего владения языком.

Налив чуть было не убежавшего на плиту кофе, Игорь сотворил себе бутерброд с копченым мясом крашера и принялся завтракать. Вялость окончательно отступила и сменилась зверским аппетитом. Он проглатывал куски, почти не прожевывая, съев, таким образом, четыре куска хлеба с мясом, затем откинулся на спинке стула с блаженной улыбкой, и уже не торопясь, стал допивать кофе. Больше всего в нынешней ситуации с бессонницей радовало то обстоятельство, что галлюцинаций пока что не наблюдалось.

Он вспомнил, что телефон отключен и с некоторой долей злости на несчастный аппарат, направился к прикроватной тумбе, чтобы воткнуть штепсель обратно. Как только он это сделал, телефон тут же противно застучал откуда-то из глубины своего существа механическим колокольчиком. Игорь неохотно поднял трубку:

- Потемкин, ты чего телефон не берешь?! И вообще, заведи себе наконец-то уже современную технику дома, ретроград! – голос главреда Громогласова показался сейчас более оглушительным, нежели обычно. – Выздоровел?

Спецкор не успел даже ничего ответить, а начальник уже продолжил:

- Быстро в редакцию!!! Срочная работа! Командировка у тебя. Через полчаса жду у себя. И не опаздывай!!!

Шеф бросил трубку. Игорь еще с минуту послушал короткие гудки, соображая, принял стимулятор, чтобы не свалиться в сон в кабинете у начальника, и начал собираться.

Глава 2

Задание

Прибыв на место, Игорь припарковал велосипед на стоянке среди электромобилей коллег и не спеша вошел в здание. Товарищи бодро здоровались с ним, но смотрели на него, тем не менее, с какой-то грустью, сожалением, и сочувственно провожали взглядами. «Неужели я так скверно выгляжу?» - думал Игорь, подходя к кабинету Громогласова. Голос начальника, разносившийся по редакции не смотря на плотно закрытые двери в его кабинет, рвал и метал какого-то несчастного, посмевшего каким-то образом перечить шефу. Немного постояв и послушав не прерывавшуюся ни на секунду тираду крепких выражений, Игорь решительно постучался. Промеж всего словесного потока он разобрал членораздельное «Заходи!» и последовал приказу начальства. Сигаретный дым стоял в кабинете Громогласова плотной, непроницаемой для взора стеной, как говорится, топор можно вешать. Бедная Леночка Семенова, вжимая свою очаровательную головку в хрупкие плечики, сидела «на ковре», как в редакции называли кресло для гостей в кабинете главреда, и старательно пыталась не дышать, чтобы не закашляться.

Три непотушенных сигареты на разных стадиях окурка, постоянно добавляли плотности дымовой завесе, служившей, по всей видимости, для маскировки мягко говоря спартанской обстановки кабинета начальника, состоявшей из письменного стола, двух кресел по разные его стороны, огромного сейфа, служившего по совместительству полкой для чахлого кактуса. На стене висели два небольших портретика, на которых за закопченными стеклами можно было угадать, если приглядеться, лица основателя газета Вернера Максима Львовича и нынешнего мэра Новой Москвы Пьера Д’Монтени, и лозунг в рамочке «Мы призваны искать во всем рациональное зерно». Вечно желто-коричневые, несмотря на ремонты, проводившиеся каждый месяц, стены и потолки усугубляли грустное впечатление.

- По какому праву, я тебя спрашиваю в который раз, ты не согласовала это со мной?! Или ты уже себя на моем месте чувствуешь?! – Лена, попытавшаяся было как-то оправдаться, сделала большой глоток ядовитой атмосферы и все-таки закашлялась.

Главный редактор, не обращая внимания на резкий кашель подчиненной, не останавливаясь, продолжал:

- А если он в трибунал на нас подаст за клевету, отчитываться я буду, а не ты! Не желаешь в этом случае на моем месте оказаться? Нет?! Я так и думал! Так вот, впредь, все что касается важных персон, любая мелочь, даже незначительная, по-твоему скромному мнению, в общем, всё... я повторяю: всё!!! согласуется со мной! Ты поняла?! И это последний раз, когда я тебя оставляю с кварталкой за такой проступок… за такую буквально подставу! Все!!! А теперь быстро на рабочее место исправляться! – указующий перст размером с хороший батон, выставился в направлении, в котором нужно было идти исправляться. Лена, утирая кулачком слезы и размазывая при этом тушь, почти бегом выскочила из этой газовой камеры. Непонятно, были ли слезы вызваны только руганью начальника, или их появлению поспособствовал еще и дым.

- Совсем обнаглели уже! Садись, Потемкин! – приказал Громогласов, показывая на освободившееся пыточное кресло.

- Почему опоздал?! Вид у тебя какой-то потрепанный… Ладно, не важно, впрочем. Сразу к сути. Ты был когда-нибудь в Старом Иерусалиме?

- Конечно, Борис Иванович. Будучи сталкером, я всю Пустошь вдоль и поперек исходил, вы же знаете…

- Прекрасно, значит, проблем с адаптацией к климату не будет. Слышал что-нибудь о последних событиях, что там произошли? Нет? Я тоже мало что знаю, у нас не очень хорошо с ними контакт налажен, но там происходит что-то очень и очень интересное. У меня чутье на такие вещи. И вообще, уже все конкуренты отправили туда своих агентов, пока ты изволил «болеть»! Поэтому, ты по заданию редакции отправляешься в Старый Иерусалим. Но это для нас. Официально же просто в отпуск едешь, отдыхать там будешь. – шеф усмехнулся, при этом его плотные щеки затряслись подобно желе. – Но не расслабляться! На все про все, у тебя три дня, плюс день на написание статьи. Можешь совместить. Короче, через четыре дня, твоя статья у меня в руках, все понятно?! Вопросы?

- Борис Иванович, деньги на командировку официально дадите или так… своими средствами обходиться?

- Все! Пошел вон, шутник! Без хорошей статьи даже не возвращайся – уволю к чертовой матери! – покраснел главный редактор, но, тем не менее, вслед выбегающему сотруднику все же добавил: – Деньги в кассе получишь под расписку! Я предупредил. Что за работники?! Сплошные дармоеды и карьеристы!!!

После кабинета шефа, воздух в офисе показался неимоверно густым и насыщенным жизнеутверждающими ароматами. К Игорю сразу же подбежали несколько человек из числа самых любознательных и буквально засыпали вопросами, вроде, «куда он тебя отправил?», «что за задание?» и «один едешь или напарника дал?». Среди всего этого шипящего полушепотом шума Игорь расслышал голос своего хорошего приятеля Андрея Горняцкого:

- Игореш! Привет, как здоровье-то?

Спецкор огляделся, нашел взглядом обеспокоенного Андрея и показал ему кивком головы следовать за ним, остальным же коллегам нарочито громко, чтобы слышал шеф, бросил:

- Ребят, никуда меня никто не отправлял! Борис Иванович меня отчитал за прогул, но потом пожалел мои расшатанные нервы и разрешил мне взять недельку в счет отпуска! Все хорошо, спасибо за заботу, на следующей неделе уже на работу выйду! Увидимся!

Все ошалело остановились, а Игорь, воспользовавшись паузой, ловко проскочил мимо и направился в сторону кассы. Андрей нагнал его в тот момент, когда он, уже получив деньги, торопливо шел к выходу.

- Слушай, так что с тобой такое было? Я до тебя дозвониться не мог вчера целый день… Взял бы ты уже, и правда что, коммуникатор нормальный, тяжело же, когда знаешь, что с другом что-то не так, а связи нет никакой…

- Со мной не только было, но и продолжается, Андрей, – Игорь грустно улыбнулся, - Уснуть не могу никак, уже три ночи не спал… И главное, сам не знаю почему... Как там твой спорт поживает? Чемпионат по лазерболу не перенесли?

- Нет, на этих выходных, все как было запланировано, в Неву еду освещать события. А ты как отпуск провести собираешься? Или ты там слукавил нашим сплетникам и сплетницам? Колись! – Горняцкий дружелюбно подмигнул.

- Андрюх, ты не трепло, и я тебе доверяю, но сказать не могу, извини. Хотя, намекнуть, в общем-то, можно, а то, глядишь, тебя тоже бессонница от любопытства мучить начнет. Ты что-нибудь слышал про какие-то там события в Старом Иерусалиме?

- Блин, точно! Все в редакции же предполагали, что твой вызов с Иерусалимом связан как-то! – гоготнул польщенный доверием спортивный обозреватель. – Знаешь, там у них что-то серьезное, поговаривают даже, что еще одна ядрёная может начаться, и, мол, на этот раз уже всем точно кранты!.. Хотя, это все слухи, которые пошли, между прочим, еще в пятницу, определенно же никто ничего не знает… Но ты же расскажешь, когда вернешься? Игореш, а хочешь пивка? Пойдем, может, по бутылочке где-нибудь раздавим, а? За удачные поездки наши, а? Заодно и уснешь хорошо, бессонница вся махом пройдет!

- Ну, что ж, почему бы и нет? – немного подумав, ответил Игорь, и приятели подались в ближайшее злачное заведение.

Глава 3

Город неосуществленных амбиций

- Налетай, покупай! Товаров – через край! Ломятся витрины от всякой дармовщины!

- Бэ-у и все виды ресурсов беру! Старье продавай, не стесняйся, в новую броню одевайся! Ресурсы сдавай, монеты получай!

- Любые чертежи – только скажи!

- Расходку за бесценок продаю себе в убыток, по себесу, без наценок, кучи всяких скидок!
Все эти незатейливые «кричалки» одинаково встречали гостей в любом известном городе мира, кроме Китежа разве что, хотя в последнее время и там стало слишком оживленно. Иерусалим же, славившийся уже очень давно своим привлекательным для различных пройдох и мошенников законом о невыдаче преступников, просто кишел различными нежелательными в любых других городах элементами общества. Здесь можно было запросто потерять кошелек как от рук налетчиков и карманников, так и более законным способом. Игорь никогда не мог понять, как может уживаться между собой весь этот интернациональный сброд, будто только вчера оторванный Господом Богом от строительства Вавилонской башни. Просто не умещался ни в какие рамки факт, как люди, говорящие между собой практически на всех языках мира, живущие обманом и хитростью, могут соседствовать со сплошь себе подобными гражданами в мире и согласии?! Кого-то же они все-таки должны обводить вокруг пальца, чтобы хоть как-то существовать? Если же все население Иерусалима обогащается только за счет приезжих, то, что все эти граждане тогда будут делать, если туристов и «гастролеров» перестанет привлекать возможность легкой наживы? Пока этот вопрос оставался риторическим, по крайней мере, для Игоря, спрятавшего свой бумажник в настолько укромное место, что и говорить неудобно – мера, в целом, правильная и необходимая.

Большинство из прибывших когда-либо в Старый Иерусалим гостей, желали двух вещей, являющихся для многих людей с незапамятных времен сподвижниками на разнообразную нечестивую деятельность: власти и обогащения. Единицы из всех соискателей, из числа особо смышлёных и ловких, своей цели добивались, судьба остальных была либо печальна, либо не интересна. Надо сказать, что на улицах города было немало и сумасшедших – бывших игроков, потерявших враз всё, что у них было. Не меньше было и тех, кто прикидывался психически нездоровым: как известно, трибунал всегда смягчал наказание для невменяемых. Один из таких ненормальных сильно напугал спецкора, когда вдруг в толпе с силой дернул его вниз за штанину, ухватившись за нее в районе голени. Игорь подпрыгнул от неожиданности и взглянул под ноги. Ровно на середине дороги в позе лотоса сидел, раскачиваясь, старик, внешне напоминавший индуса одной из самых низших каст. Одет он был в весьма несвежее сари и имел на плешивом своем черепе какие-то устрашающие татуировки. Глаза индуса хаотично вращались, иногда жутко вылезая из орбит. Игорь попытался освободить ногу, но сумасшедший держал крепко, как и положено всякому сумасшедшему Что-то бормоча, он бесцеремонно поманил журналиста пальчиком вниз, и Игорю пришлось присесть на корточки.

- Он уже в пустыне! – отчетливо произнес вдруг индус, перестав раскачиваться, и взгляд его в этот момент был очень даже разумным. От такого резкого преображения Игорь, повторно испугавшись, отшатнулся назад, чуть не сев на землю. Ненормальный тут же снова забормотал свою мантру и закрутил безумными глазами. Поборов появившееся желание уйти, журналист все же решился спросить:

- Кто это «он»? В какой такой «пустыне»?

- Вспухали язвы в истощенном теле
И прорывались в душу своим смрадным существом…

Индус, не слыша вопроса или не обращая на него никакого внимания, продолжал нести какую-то околесицу. Игорю стало противно, и он решил продолжить свой путь, тем более что штанина его была теперь свободна от отягощающего захвата.

Уже через полчаса, размышляя о том, не был ли сумасшедший галлюцинацией, плодом его разбитого бессонницей и усиленного стимуляторами воображения, он добрался до нужного дома, расположенного недалеко от городского университета. Поднявшись на второй этаж, он трижды позвонил в дверной звонок с интервалом примерно в секунду и потом еще два раза с интервалом в две секунды – так было нужно, иначе хозяин квартиры даже не подошел бы к двери. Через минуту, массивная, как оказалось, дверь, громко заскрипев, открылась самостоятельно. Похоже, хозяин установил наконец-то довольно дорогую систему «Умный дом», с дистанционным управлением всеми возможными домашними процессами. «Лучше бы ноги себе купил за эти деньги» - подумал журналист, проходя в квартиру.

За прошедшие десять лет не многое изменилось в убранстве комнаты, если можно было так назвать совершенно беспринципно расставленные и разбросанные различные предметы домашнего обихода. Все так же посреди комнаты стоял голографический проектор марки FC - «Fantastic cinema», так же в углу пылилась без человеческого присутствия прекрасная массажная кровать с водяным матрацем, ни на йоту не сдвинулся с места неизвестно по какой причине приобретенный хозяином велотренажер. Казалось даже грязная одежда, распределенная по полу ровным слоем, и невольно исполнявшая роль ковра, не убавила, но и не прибавила в толщине и масштабах. Каким-то образом пробравшаяся из кухни в зал посудомоечная машина использовалась крайне редко, о чем свидетельствовал все тот же слой пыли, верхний пласт которого разлетался по всему предоставленному ему объему квартиры, если быстро провести рукой по воздуху над ним. Маленький робот-пылесос же напротив спал крепким сном на кухне, что, впрочем, легко объяснялось расположением зарядного устройства для его аккумуляторов, остроумно установленным под обеденным столиком. Бесчисленные количества всевозможных электронных стило заполняли все оставшееся не занятым пространство: когда-то их коллекционирование было страстью Соломона Эммануиловича Бернгольца, с дружеской улыбкой взирающего на старого друга со своего компьютеризированного инвалидного кресла. За спиной автора всего это неповторимого беспорядка висел огромный во всю стену рекламный плакат системы «Умный дом», изображавший счастливого человека, уютно устроившегося на мягкой софе и восхищенно водящего пальчиком по маленькой тач-панели. Зная привычки Соломона Иммануиловича можно было с уверенностью заявить, что постер закрывал какое-то не менее большое, чем он сам пятно на полимерных обоях.

- Таки здравствуй, мой дорогой боевой товарищ броненосец Потемкин! – жизнерадостно и с характерным акцентом в словах поприветствовал гостя хозяин. – Ты выглядишь уставшим и потерявшим вкус к жизни. Какими же судьбами тебя вновь занесло в наши чудные края?

- Шалом алейхам! – улыбаясь, Игорь подошел к инвалиду и дружески обнял его за плечи. – Да, знаешь, я, в общем-то, как раз отдохнуть приехал, Шлёма. Шеф отправил меня в отпуск. Вот я и решил заскочить в Иерусалим навестить старого друга.

- Ой, как приятно! – воскликнул Шлёма, театрально всплеснув руками. Хитро прищурившись, он тут же спросил: – А если же вот честно? Или старый добрый дядя Соломон уже не заслуживает былого доверия?

Игорь смущенно рассмеялся:

- Да, брось! Ну, разумеется, заслуживает! – согласился он добродушно. – Твои карты мне жизнь не раз спасали, да и от полиции я у тебя сколько раз скрывался, когда меня преследовали за выискивание на городской промзоне товаров, брошенных грузовиками, при нападении… Никаких секретов, раз уж просишь. Тем более, что пока и скрывать-то особенно нечего. По заданию редакции я, Шлёма. Я же тебе, кажется, сообщал уже, что специальным корреспондентом в «Новомосковском вестнике» работаю. Вот и сейчас я здесь по заданию…

На этом месте Игорь слегка замялся. Соломон Эммануилович немного наклонил свою седую обильно кудрявую, бородатую голову вправо и вперед, и, сделав умиленное выражение лица, внимательно посмотрел на собеседника. Это жест значил, что Соломону интересно, что он очень и очень внимательно слушает, и что можно уже продолжать рассказывать.

- В общем, главреду нашему стало известно, что тут у вас что-то чрезвычайно интересное и опасное намечается. По слухам даже чуть ли не третья ядерная война… Соломон, ваше правительство опять затеяло что-то, грозящее гибелью оставшемуся миру? Общественность в Москве очень сильно волнуется…

- Упаси Бог, Игореша, дорогой! Ничего такого нет и в помине! Мы что, по-вашему, окончательно и бесповоротно рехнулись?! Хотя, я не исключаю, что вы как раз так и думаете там все. У нас есть, конечно же, кое-что необычное, без этого никак… Но терактов и каких-либо массированных наступлений куда-либо никто не готовит, в этом я тебя уверяю, а мне-то можешь поверить на слово: Соломон Бернгольц знает все, что делает наше самоизбранное правительство! Если бы что-то с их стороны таки и замышлялось, ты всё уже знал бы, мой друг не сделав и шага с того места, где ты расположился! В Старом Иерусалиме всё не совсем так, как у вас там думают… - хозяин квартиры задумчиво протер правый глаз, а точнее его органический имплантат, сомнительного вида тряпицей.

- Вот я и приехал это выяснить!

- Я же все очень хорошо понимаю… Но с чего мне начать? Давай так: для начала мы чего-нибудь вкусно поедим и сладко выпьем, а уж затем я расскажу тебе, небольшую историю на пару часов твоего свободного времени.

Глава 4

Историческая несправедливость

Игорь вышел из дома и направился к ближайшему пабу за «вкусной едой и сладкой выпивкой, ибо, как выяснилось, у Соломона Иммануиловича в холодильнике давненько мышь повесилась. Сжимая в руке сотню, словно воспитанный мальчишка, очень боявшийся хулиганов, он задумчиво зашел в заведение, отоварился шашлыком и вином у неказистого, но крепкого андроида-бармена. Такой бармен обитал в каждом пабе каждого города, и напоминал, скорее, Маленького Джона из Шервудского леса, из древних сказаний о Робине Гуде, чем благочестивого торговца. На обратном пути его внимание неожиданно привлекла надпись, сделанная, как это обычно бывает, на заборе, среди прочих художеств и душеизлияний, какой-то красной краской, очень походившей по цвету кровь. Сходство с кровью усиливалось, если приглядеться, тем, что текст писался ладонью, без всяких вспомогательных инструментов. Неужели наваждение? Спецкор потряс головой, сбрасывая морок, но надпись осталась на причитающемся ей месте. Сделана она была на иврите. Игорь сфотографировал надпись, занеся ее в память КПК, включил редактор распознавания текста, затем переводчик. Последний, немного подумав, для пущей важности, выдал следующий результат, сохранив исходное форматирование текста, орфографию и пунктуацию:

Отчаянье, на радость Самаэлю,
Уж помышляло с губ Его сорваться, но потом
Великий Дух брал верх над голосами,
Шептали что: «Лишь зря умрешь!.. Всё бесполезно!..»

Изречение было странным и больше напоминало фрагмент произведения, чем самодостаточный рассказ... или стихотворение. Спецкор сохранил на всякий случай информацию и оставшиеся двести метров прошел уже безостановочно.

Шлёма ждал гостя за столом на кухне, расставив на нем посуду, состоявшую из двух пыльных фужеров разных наборов, но при этом не самых дешевых, пары голубых блюдец, без каких-либо каёмочек, и оловянных столовых приборов в виде ножей и вилок. Игорь засунул шашлык в микроволновку, откупорил один из двух бутылей и разлил себе и другу. Устроившись напротив Соломона за неимением другой мебели прямо на верхней части робота-пылесоса, он прослушал тост о радости пития со старыми друзьями, чокнулся, залпом осушил бокал, достал подогревшийся шашлык и выжидательно воззрился на господина Бернгольца. Тот не торопясь, тщательно, с упоением пережевывая мясо и запивая его вином, поведал Игорю о тех событиях, что «взбудоражили сенсационными сплетнями мир», начав почему-то с исторического экскурса в века совсем уж далекие.

- Иерусалим не раз удивлял человечество, оказывая существенное влияние на его развитие – говорил Соломон, словно читая лекцию с трибуны для огромной аудитории новомосковского университета, правда, при этом причмокивая и облизывая мясистые пальцы от стекающего по ним жира. – Вспомнить хотя бы недавние еще свежие в памяти события, с восстанием профсоюза шахтеров, повлекшие к массовым беспорядкам и организованному отстрелу корсаров по всему миру! Ведь все началось именно здесь, в Старом Иерусалиме! А ядерная война, а? Ведь это государство Израиль, находившееся ранее на этой территории, было первым, решившимся на удар баллистическими ядерными снарядами по территории соседней Палестины. Это только потом были ракетные атаки России на Израиль и США, а США на Россию и Китай. Тут не чем гордиться, но наши предки таки были первыми! Новейшая история началась с нас! А Теория Мирового Заговора? Кого подозревали в этой затее? Если пойти дальше в глубь времен, из-за чего передралась и ослабилась Европа в тёмные средние века? Из-за крестовых походов на Иерусалим к гробу Иисуса Христа, из-за веры! Великая Римская Империя пала, побежденная не плодом своего сладострастия и расхлябанности, а расшатавшись от новой религии. А откуда родом самое богатое по количеству адептов до сих пор религиозное учение христианство? Оно из Земли Иудейской! И ваш Миссия, он тоже родом отсюда! Поэтому я не удивляюсь, когда говорят, что в Старом Иерусалиме что-то таки снова замышляется и происходит. Всё возможно, но нет ничего, о чём не знал бы Соломон Бернгольц, повторюсь еще раз!

При этих словах, он восторженно поднял засаленный палец вверх и назидательно им потряс, кому-то, кто сомневался в его осведомленности всё и вся. Игорь внимательно слушал, лениво кушая кусочек шашлыка. Есть не хотелось, хотелось спать. Надо будет принять стимулятор.

- Шлёма, я не сомневаюсь в твоих способностях, ты же знаешь - подбодрил он рассказчика.

- Да это я так. Себя не похвалишь, никто тебе доброго и не скажет. – Соломон довольно заулыбался и продолжил, глотая, периодически, из фужера. – Так вот, Игорёша. Ты хочешь знать, что здесь происходит? А происходит здесь, фигурально, вот такая милая вещь. Буквально с месяц назад, какой-то сумасшедший поэт, получив откуда-то сверху озарение, и возомнивши себя пророком, написал стихотворение, в котором описывал муки Сына Божьего в пустыне. Если помнишь, в христианском Евангелие описана сцена, как Иисус Христос проходил сорокадневное испытание в пустыне. Ну вот, и этот чудик описал сюжетец в цветах и красках, и, то ли он решил славы получить, то ли была у него другая более приземленная мотивация, но выдал этот стих он таки за пророчество, мол, сейчас Он в пустыне, борет искушения. Знаешь, и ведь получилось у него! Люди поверили ему, стали усерднее молиться, паломники пошли снова в Иерусалим. Даже мы, евреи, ему сначала поверили, наш Миссия, в общем-то, до этого не приходил, и мы обнадёжились. Да и как было не поверить?! В пустыне ходят десятки тысяч людей ежедневно, тысячи из них философствуют, сотни из этих тысяч мнят себя кем-нибудь и говорят притчами, десятки при этом пророчествуют и исцеляют, по несколько раз на дню! Значит, шанс того, что один из них отгадает будущее или действительно исцелит человека ментально, что в наше время не удивительно, в целом велик. А если совпадёт еще и со знамением каким-нибудь!.. В общем, совпало: поползли слухи, что кто-то видел в пустыне человека в белых одеждах, который истязал себя и молился. Потом кто-то увидел его еще, кто-то подтвердил… Получилось так, что поэтишко этот оказался, вроде бы, как и вправду пророком. Предтечей, но не крестителем. Славу свою он получил, в чём оказался большой молодец. Ажиотаж начался в городе. Скупались все экземпляры обоих Заветов – торговцы очень хорошо заработали. Паломничество усилилось. Ты, наверное, видел сколько на улицах людей?

Журналист кивнул. Шлёма глотнул винца.

- Казалось бы, чего такого? Ну, пришел человек, побудет да уйдет, новая вера останется. Но так скажет тот, кто не читал Нового Завета, а согласно ему, если считать, что одно Пришествие уже было, второе означает лишь одно: настоящий Апокалипсис – не та ядерная война, что была – уже не за горами. Вот и забегали, засуетились все, запереживали за душонки свои грешные. Только мы, евреи, были спокойны: если Сын Божий пришел, значит, всё будет замечательно. Но Он ли это? Ведь, в Иерусалиме Его еще не было. Вот придёт, там и посмотрим. – Господин Бернгольц уверенно запихал в себя последний кусочек мяса и до дна осушил фужер. Он уже порядком захмелел, что можно было заметить, впрочем, только по блестящим глазам и более оживленной, чем в обычном состоянии, жестикуляции.

Игорь, несколько подавленный услышанным, помолчал. Затем тихо спросил старого товарища:
- Соломон, а ты верующий?

Соломон прыснул от смеха.

- Это вполне очевидно каждому, что Соломон Бернгольц, как и всякий еврей, является истинным иудеем! Пусть не ортодоксальным, и к Стене и в синагогу я не хожу, потому, как таки не способен передвигаться на расстояния, превышающие пределы моей скромной квартирки, но кипа у меня всегда с собой! – С этими словами, он достал откуда-то из спинки коляски беленькую ермолку и с достоинством водрузил ее на затылок. – А ты, у тебя есть Вера?

Игорь немного сконфузился и потупил взгляд. Он давно задумывался о Боге и в душе считал себя православным, даже в церковь ходил на службу пару раз, но на такой вопрос отвечал всегда с трудом – слишком уж неправедную жизнь он вел, и слишком много за ним грехов было, в которых он не мог раскаяться, что бы считать себя полностью верующим человеком. Пусть в приходе батюшка и говорил когда-то, что «Господь любой грех простит, главное покаяться», но так получалось, что не во всех грехах он мог раскаяться, так как не все свои греховные дела считал греховными. Это означало, что вера была слаба, то есть абсолютно ответить на этот вопрос он не мог. Шлёма смотрел на собеседника, похихикивая его затруднениям, но, в общем-то, без злобы, лишь с некоторой долей ехидства.

- Думаю, да, - решился Игорь, - я – православный.

- Рад за тебя! – заулыбался Соломон, - Значит, готовься к Концу Света! Ну, ну, я же шучу таки. Не дуйся. Я же тебе говорю, что совсем неизвестно, кто к нам пришел. Всякие ходят, знаешь ли, да не каждый пророк. Впрочем… Хорошая еда, плохая еда, а вино пей всегда! За вином еще не сходишь? Или синтетическое барахло через сеть заказать? Я бы сам сходил, но… ноги уже не те!

Соломон захохотал во все горло, а спецкору стало грустно. Когда-то Шлёма был очень активным человеком, даже занимался каким-то спортом. Игорь заставил себя улыбнуться, поднялся с робота, похлопал сочувственно друга по плечу и отправился за добавкой.

Глава 5

De ех nihilo nihil

Еще одна бессонная ночь. Поворочавшись на массажной кровати под ароматный храп крепко заснувшего Соломона Иммануиловича пару часов, поняв, что поспать не удастся, он засел за поиск в сети того самого стихотворения и за написание первой части статьи. Именно первой – возвращаться еще было рано, Игорь понимал это, будучи настоящим профессионалом. Слишком много было белых пятен в этой истории, да и интуиция подсказывала, что скоро последуют какие-то события. Шеф журналистов, тем более хороших, на ветер не бросает. Через несколько минут стихотворение уже было найдено. Игорь внимательно прочитал его, обратив внимание на уже знакомые строчки:

Вспухали язвы в истощенном теле
И прорывались в душу своим смрадным существом.
Коробилась земля перед глазами,
Вставала на дыбы, и разверзалась в бездну,
Отчаянье, на радость Самаэлю,
Уж помышляло с губ Его сорваться, но потом
Великий Дух брал верх над голосами,
Шептали что: «Лишь зря умрешь!.. Всё бесполезно!..»

Суккубы, словно гроздья винограда,
Свисали с распростертых рук, облизывая плоть.
Он крикнул во все горло в жар пустыни:
«За что?!» … Но лишь песок и ветер Ему вторил.
«Зачем бороться с демонами Ада?!
Зачем мне тщиться эти искушенья побороть?!
Зачем следить за садом, коль полынью
Он снова зарастет чрез годы уже втрое?!»

С очей Его, закрытых в страшных муках,
Сочилась кровь и тут же запекалась на щеках,
Опаленных румянцем лихорадки.
«Глупец! Богатств возьми, сколь только пожелаешь!
А хочешь власть? На дьявольских поруках,
Ты можешь стать правителем земли всей, и в веках
Не будет более великой схватки,
Чем та, когда Творца Ты нашей силой покараешь!!!»

Поднявшись на высоты храма враз с Ним,
Установивши на краю стены ступнями,
Слащавый голос вкрадчиво на ушко
Внушал: «Шагни вперёд! Всего шажочек в бездну!
Ведь ангелы подхватят, коль опасно!»
И знал Он, что се правда за словами,
Но правде те слова всё ж были чужды.
«Не искушайте своего Отца», - отрезал.

Так сотни тысяч страхов и соблазнов
Пытались Дух Его сломить, да только тщетно.
Устав уже, вскричала тьма вопросом:
«Зачем они Тебе?! Они – оплот грехов всех!
Они в своих деяньях безобразны
И в помыслах давно не чтят они Заветы,
И чтить не будут Твоей смерти после!
В их душах жалких с момента сотворенья грех!»

И в этот миг Он осознал чудесно,
На что толкает порожденье Ада,
И добивается чего в своих попытках,
Сломить Его и сбить с дороги верной.
«Я их люблю», - ответил тьме Он честно,
«Се мои дети, глаз моих услада,
За них готов Я на любые пытки,
Пусть даже в мыслях их есть много скверны».

Хор миллионный Легиона возопил
Протяжным воем от досад на неудачу.
Сам Вельзевул явился перед Ним:
«Да будет так. Иначе быть не может.
Я от Тебя же ныне отступил
И понапрасну больше сил не трачу.
Свободен путь Тебе в Иерусалим» -
И Бес исчез, и рать исчезла тоже.

Тяжелое стихотворение. Но форма, действительно, необычна и содержание… Больше похоже, что автор и правда описал уже известный библейский сюжет, а не пророчествовал. Интересно было бы поговорить с самим поэтом, что он на это замечание скажет? Игорь записал творческий псевдоним – Илия Терпеливый. К сожалению, в сети не оказалось информации о месте проживания автора, но было сообщение о том, что Илья устраивает публичные чтения, и, что очень порадовало, они состоятся завтра в полдень на площади перед мэрией. Автор приглашал всех желающих. Спецкор решил причислить себя к числу таковых и обязательно посетить мероприятие. Сколь весомой не была бы репутация друга, но доверяться мнению одного единственного респондента было как минимум не разумно. Оставшееся до утра время он, приняв стимулятор, кропотливо писал статью о своём первом дне в Иерусалиме.

Около десяти часов проснулся Шлёма:

- Сон алкоголика крепок, но краток, – заметил он по пробуждению и, сделав печальное страдальческое выражение лица, поинтересовался: – Игорёш, там винца совсем не осталось? У меня немного пересохло в горле…

Игорь, за час до этого вернувшийся из паба, извлек зелёныё бутыль, шаурму и водрузил все это на стол на кухне. Соломон посмотрел на него с обожанием, хихикнул и переместился из комнаты на кухню. Журналист немного посидел с другом за компанию и, сославшись на неотложные дела, пообещав, что непременно забежит к нему позже, ушел.

К двенадцати часам он уже был на площади, где собралась очень и очень внушительная толпа, не то что по иерусалимским меркам, но и даже по столичным. Люд был здесь довольно разновозрастный, разномастный и разноязычный, что, как уже говорилось, не являлось, чем-то невероятным для Старого Иерусалима. Мысль о вавилонянах снова прокралась по задворкам подсознания. Удивительным казался тот факт, что вся эта сутолока лишь из-за одного человека. Насколько этот человек был убедителен, можно было уже слышать спустя пару минут.

На специально сооруженную трибуну бегло вознёсся невысокий мулат. Прекрасным мягким баритоном, изящно всплеснув руками, сверкнув глазами, он, артистично жестикулируя, продекламировал свое произведение, снискавшее ему столько славы. По окончании, собрав хор восторженных реплик в свой адрес, поэт скромно достал откуда-то радиомикрофон и воззвал к собравшимся с просьбой не стесняться в беседе и задавать наиболее искренне интересующие вопросы, на которые пообещал не менее искренне отвечать. По толпе эхом прокатилось «Когда?!».

- Очень скоро. Он уже на пути к городу! – довольно незамысловато ответил вития.

- Аллилуйя! – ахнула многоязыкая толпа. Все это очень напоминало мессу какой-нибудь «Секты Нового дня» и никак не вязалось с православным представлением Игоря о предсказаниях и пророках, и тем более о молитве.

- Ожидать ли Судный день в ближайшее время? – громко, явно не стесняясь, даже, пожалуй, нахально, спросил спецкор, протолкавшись поближе к трибуне. Поэт не ожидал этого вопроса и ненадолго замялся. Слушатели так же недоуменно переглянулись.

- Я не могу ответить на этот вопрос... На всё воля Божья! Спросите лучше его самого, когда удостоитесь чести узреть его во плоти! – нашел он выход.

- Действительно, откуда ему это может быть известно? Он же всего лишь пророк, предтеча! Ему известен лишь сам факт пришествия! – укоризненно высказался кто-то догадливый рядом с Игорем, толкнув его локтем в бок. Журналист решил, что будет лучше молчать до конца конференции и потом постарается поговорить с оратором где-нибудь тет-а-тет, тем более, что внимание Илии Терпеливого, он явно к себе привлек.

- Склоните перед ним колени, когда он войдет! – торжественно продолжил пророк, косясь на спецкора.

- Аллилуйя! – дружно ответил народ.

Спустя полчаса, закончив свои литературные чтения, Илия сошел с трибуны и через строй тянущихся, что бы только дотронуться до него рук, прошел на задний дворик мэрии. Городская охрана тут же за ним закрыла ворота, дабы толпа более не беспокоила кумира, но шустрый корреспондент уже успел проникнуть в атриум и сидел на скамье возле фонтана. Увидев его, поэт подошел, присел рядом и спросил:

- Вы хотели со мной о чем-то поговорить?

- Послушайте, вы же никакой не пророк. Вы обычный шарлатан, который, надо отдать должное, слово божье знает воде бы неплохо. Зачем вы вводите в заблуждение людей? – Игорь посмотрел на поэта так, как смотрит на нашкодившего ученика строгий учитель.

- Как вы смеете! Он не простит вам неверия! – Илия был возмущен до глубины души и, было, демонстративно отвернулся от спецкора, но спустя несколько секунд быстро повернулся обратно и, поблескивая глазами, горячо заговорил: - Вы знаете, что такое вдохновение? Вдохновение это дар Божий! Оно снисходит только по наитию, впрочем, равно как и любовь. Поэтому поэт, или писатель, или ученый или еще кто-либо, сотворивший что-либо, будучи осененным, можно сказать, буквально пророчествует от Бога! Понимаете?!

- Или от Дьявола? – усмехнулся Игорь, скрестив руки на груди и вытянув под столом ноги. – А может, вы просто делаете вид, что озарены свыше, а на самом деле это стихотворение рождалось у вас в муках не меньших, чем те, что так красочно расписаны вами.

- Зря вы так. Я же от чистого сердца. И вообще, разве может быть вдохновение от Дьявола? – недовольно процедил Илия.

- А почему бы и нет? Ведь не все произведения искусства, открытия, изобретения богоугодны. Да и вообще, в целом за последние лет тридцать, только открытие Гариным способа ускорения полураспада радиоактивных изотопов и построенный им генератор «чистого поля», оказались единственными достижениями, направленным на поддержание жизни, а не на ее уничтожение. Все остальные новинки научно-технического прогресса только увеличили смертность в мире. Почему бы и людям искусства не следовать этой тенденции, возникшей в науке, м? Вы вообще чувствуете, насколько зол стал нынче наш мир, простите за пафос?

- Зол. Но так и предполагалось Господом! Иначе, зачем ему было посылать в наш мир своего сына, если не ради искупления всего того зла, что мы, люди, творим? Он будет нам примером праведного образа жизни. Он придет спасти нас! - уверенно отвечал недавний оратор.

- Ну, хорошо. Ну, допустим, вы и вправду пророк. Ответьте мне в таком случае на следующие вопросы: это первое пришествие или второе? И если второе, то не должны ли были уже начаться события, описанные в Откровении? И почему все так уверены, что виденный когда-то каким-то сталкером в Пустоши философ и есть тот самый Миссия? И зачем, в конце концов, вы избрали для описания именно тему искушения?

- Tradidit mundum disputationibus! Что касается темы, то я ее не избирал, она была послана мне высшими силами, как я уже и говорил. Кроме того, борьба с искушением это очень страшное испытание, которое выдерживали единицы. А уверенность… Если углубиться в этимологию слова «уверенность», то нетрудно заметить, что происходит оно от слова «вера». Потому люди и «уверенны», - с легкой улыбкой на губах объяснил Терпеливый, - А ответ на вопрос о том, какое это по порядку пришествие, мы сможем узнать, только когда Он придет в Иерусалим. Коль правы христиане, считающие Иисуса Христа Миссией, а к таковым отношу себя и я, лютеранин в восьмом поколении, то Апокалипсис неизбежен. Что же касается проявления предсказаний в Откровении Иоанна Богослова, могу вас познакомить со своей трактовкой этой главы Евангелия. Вы готовы выслушать, не перебивая?

- Для того я с вами и хотел увидеться, - кивнул Игорь. Собеседник меж тем стал почему-то превращаться в чёрта: его смуглая кожа покрылась короткой шерстью, промеж кудрей вылезли рога, а нос превратился в поросячий пятачок. Журналист прикрыл глаза, будто щурясь от солнца, а когда открыл, собеседник уже вернул свой прежний облик. «Надо бы выспаться хорошенько и завязывать уже со стимуляторами», - принял волевое решение Игорь.

- Вот и прекрасно. Я считаю, что уже фактически всё предреченное сбылось. Была и чума, и огненный дождь, и кровавые океаны, и все прочее. Как все этого не заметили? Очень просто. Образность повествования Иоанна не позволяет назвать точную дату наступления Конца Света. Но она и не позволяет посчитать временные промежутки, через которые будут приходить бедствия. «Затем», в данном контексте, может означать как несколько минут, так и несколько сотен лет. Единственное, что можно сказать с уверенностью, что отсчет пошел со дня получения Иоанном Богословом Откровения. То есть все описанные события не обрушивались на человечество разом, а происходили постепенно, уничтожая неугодных Господу. В итоге нас на земле осталось к данному моменту меньше миллиона, хотя когда-то и было шесть миллиардов. Теперь пришло время Иисуса Христа.

- Значит, все же, второе пришествие?

- Именно.

- Что ж, вопросы мои исчерпаны, на данный момент, - немного помолчав, сказал спецкор, - Вы приоткрыли немного завесу таинственности, и это меня устраивает. Не смею более отнимать ваше драгоценное время. Осеняйтесь и вдохновляйтесь и далее.

Игорь встал и приподнял воображаемую шляпу над головой в прощальном жесте. Илия хмуро кивнул, недовольный насмешкой, а журналист пошел в сторону выхода.

- Кстати, - обернулся он на полпути, широко улыбаясь, - вы все же мошенник. Ни один протестант, к какому течению бы он не принадлежал, не позволит себе пророчествовать, вы же не хуже меня знаете это.

Глава 6

Собеседник

Пустыня в окрестностях Иерусалима представляла собой совершенно безжизненное пространство. Вся местная фауна ограничивалась небольшими скоплениями вжиков, да рыскающих в поисках наживы динго, вечных обитателей городских свалок. Редкий путник бывал в этих местах, разве что иногда проходили мимо сталкеры и корсары, по дороге до ближайших заслонов и промышленной зоны. Потому и скиталец облаченный во вретище, напоминающее римскую тогу, вместо привычных бронекостюмов, бродящий по барханам с одному ему известной целью, смотрелся здесь как минимум необычно, обращая на себя внимание иных странников. Судя по всем этим приметам, найти этого человека не составляло никакого труда для Игоря, в прошлом то же путешественника, сталкера. Тем не менее, встреча случилась, только когда солнце клонилось уже к закату, а голова журналиста к груди.

Небольшой запас воды, взятый спецкором с собой, был уже на исходе, и пора было подумать о возвращении в Иерусалим, когда, перевалив за очередной бархан, чрезвычайно уставший журналист чуть не налетел на сидящего на остывающем, но всё еще горячем песке человека. Того самого. Человек поднял взгляд на Игоря, и в его взгляде была такая темная глубина, что спецкору, привыкшему смотреть людям всегда прямо в глаза, показалось, что он только что прикоснулся к одной из тайн мироздания. Игорь, не в силах отвести взор, начал проваливаться в бездну этого взгляда, а вокруг пролетали с безумной, невозможной скоростью миллионы звёзд, потом уже галактик, и под конец он увидел всю Вселенную целиком. При этом самым жутким было то, что он не просто всё это видел, но и мог оценить масштабы; он буквально на мгновение прикоснулся разумом к тому, что для любого человека является не более чем словом, термином, подлинную суть которого, ни один из когда-либо живущих представить себе не мог. Это была Бесконечность, Бесконечность во всех возможных измерениях. Разум, истощенный бессонницей и вытягивающими последние резервы стимуляторами, не выдержал этого информационного взрыва, хотя, впрочем, такой нагрузки не выдержал бы и здоровый разум самого изощрённого энциклопедиста всех времён и народов. Игорь потерял сознание, рухнув на песок рядом с объектом его исканий.

Когда журналист очнулся, была уже глубокая ночь, но, несмотря на это, было тепло и уютно, потому что рядом горел костер. Крысиный кизяк потрескивал и слегка попахивал, но особого зловонья не было. Человек, которого он искал, на сей раз, выглядел вполне обычно. Никакого тряпичного рубища на нем не было и в помине, зато был слегка потасканный «Хай Тек». Лицо этого странника, с виду лет сорока пяти, обрамленное густой бородой, было весьма благодушно и умиротворёно. Этакий ортодоксальный геолог. Если бы он сейчас сказал «Я тут образцы собирал неподалеку…», Игорь бы ничуть не удивился, но незнакомец, увидев, что его «гость» проснулся, лукаво усмехнулся и, подбросив еще пару кубиков топлива в огонь, любезно поинтересовался:

- Не холодно?

- Вроде, не очень, - поежившись, больше от слова «холодно», чем от низкой температуры, ответил журналист.

- Ну и хорошо! – повторно усмехнулся собеседник, оказавшийся, судя по всему, человеком простодушным и смешливым, - Вы чего тут шатаетесь по пустыне без запасов, да еще и без сил, на ночь глядя? Добрым людям на головы сваливаетесь, да взглядами безумными пугаете, м?

Игорь расхохотался, незнакомец тоже похохатывал приятным баском.

- Да вот, искал я тут одного человека… Сколько я без сознания был, кстати, не скажите?

- Немного, всего часиков семь, - пошутил бородач и достал из рюкзака консервную банку: - Есть хотите?

- Благодарю! Вы мой спаситель! - спецкор взял протянутую банку, в которой оказались бобы под мясным соусом, достал универсальный складной нож с уймой лезвий разного назначения, среди которых была и ложка, и принялся с аппетитом уписывать консервы.

- Какой вы, однако, голодный, - сокрушенно покачал головой спаситель и передал Игорю фляжку с водой. Тот не отрываясь от поглощения пищи покивал головой, в знак признательности.

– Ну, давайте знакомиться что ли? Меня Константином звать. Я, вообще-то, не местный, а здесь, можно сказать, отдыхаю, - бородач протянул руку.

- Очень приятно, Константин. А я Игорь, из Новой Москвы, а здесь, можно сказать, работаю, - вернул остроту журналист. Рука у китежанина была мягкая, к физическому труду не слишком приученная, но крепкое рукопожатие, избавило от закрадывающегося ошибочного впечатления. Недельная усталость прошла, уступив место приятной истоме и насытившийся журналист, не испытывая более никакого дискомфорта вытянулся на песке:

- Я, как уже говорил, искал одного человека в пустыне. Даже не знаю, как вам его описать… Впрочем, если вы были в последнее время в Иерусалиме, то наверняка о нем слышали. Один местный поэт прославился за счет него на весь мир, пустив о нем слух, как о Мессии… Никого не встречали подобного в окрестностях?

- Да, знаешь, - как-то плавно перешел на «ты» Константин, - много тут всяких ошивается. А в Иерусалиме я давно уже не был, как раз туда и иду. Пешком. Из Китежа. Путешествую, так сказать, по Земле Святой. Расскажи о нем, может и подсоблю чем?

В течение следующего получаса спецкор поведал собеседнику свою историю, начиная с момента получения задания в редакции. Бородач слушал молча, не перебивая, изредка вставляя удивленное «Ты подумай только!» и подбросив по ходу рассказа еще немного кизяку из походного рюкзака. Тем временем на горизонте появились первые признаки рассвета. Край небосвода за дальней дюной окрасился светлой полосой, и звезды на границе между землей и небом стали плавно тускнеть, растворяясь розовеющей дымке. По окончании повествования Константин задумчиво протянул:

- Да-а-аа… Думаю, если бы это был Мессия, он бы тебя сам нашел. – Немного помолчав, он добавил: - Скажи мне, Игорь, как ты считаешь, если бы Бог повторно пришел в наш мир, разве пошел бы Он по тому же пути? Я Библию не очень хорошо знаю, но, кажется, в Откровении такого не написано. Все-таки ты прав: поэт этот натурально мошенник. А может, он просто Бес и испытывает своими словами об искушении и призывами нас.

Игорю вспомнился момент, когда Терпеливый показался ему действительно похожим на чёрта.

- Все возможно в нашем мире, Костя. Пути Господни, как известно, неисповедимы. Знаешь, меня вообще-то очень часто посещает мысль о том, что мы все в этом мире давно уже мертвы. Помнишь, в старинных книгах всегда писали, что, мол, если случиться ядерная война победителей не будет, потому как не останется выживших? Тебя не удивляет, что мы таки выжили в ядерной войне? Так вот, есть в последней главе такие слова: «Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами. А вне – псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду». И кажется мне, Константин, что мы, застрявшие в этом безвременье, и есть те самые оставшиеся «вне». Может и град-то небесный Новый Иерусалим уже построен давно, только вот войти в него нам не суждено никогда, а призваны мы вечно шататься вокруг да около, прозябая в своих грехах и не имея уже права покаяться и войти в этот город.

Собеседник крепко задумался над сказанным, что было видно по отсутствующему взгляду. Но через несколько минут оцепенение от нахлынувших, видимо, мыслей прошло, и он заявил:
- В таком случае, у каждого из нас должны быть такие грехи, которые мы сами и за грехи не считаем. Вот ты можешь припомнить что-нибудь подобное из своей жизни?

- Да сколько угодно! Но основное, это прелюбодеяние. Понимаешь, я даже женат никогда не был, но зато вот девушек было не мало. Слаб я очень до женского пола. Слаб, но никого не любил никогда по настоящему. И не люблю. Вообще привязанности одни сплошные, а любви как-то все нет в жизни. Знаю, что люди это осуждают, завет это осуждает, но мне все равно. Мне не кажется греховной моя страсть к женщинам.

- По мне, как ты воспринимаешь свои поступки, таковы они и есть. Если ты не считаешь, их аморальными, значит, они не аморальны. Вообще, мораль у каждого своя, личностная, - подмигнул Константин.

- Это так, но ведь есть и общечеловеческая мораль, - возразил Игорь. – Что такое мораль вообще? Если уйти от терминологии, мораль, это критерий оценки поступка, ну и мыслей, в какой-то степени. Общечеловеческая мораль – это когда критерием оценки является сопоставление поступка с этим самым табу. Допустим, у человека не имеющего представления о десяти заповедях. Скажем, дикарю, оторванному от остального общества, рожденному и воспитанному вне его, не привито определение, что убийство себе подобных и их поедание это злодеяние. Ему хочется есть, и он не видит разницы между человеком и коровой, когда дело касается выживания. Человек цивилизованный, доведенный до крайности, тоже способен потерять это понятие, истории известны такие случаи, когда даже очень культурные европейцы, лишившись еды, занимались каннибализмом. Желание жить, зачастую оказывается выше нравственности. Но это одичание, частичное, а может и полное превращение в животного. Животные тоже имеют личностную мораль – беру всё, что хочу. Если собаке понравится ваша нога, она пристроится к ней с целью совокупления. Она оценивает этот действие однобоко: «мне так хочется». Так что общечеловеческая мораль, является просто «человеческой», а все остальные разновидности, нечеловеческие.

- То есть тот дикарь – не человек? И на него можно, например, охотиться? - заметил, смеясь в усы, собеседник.

- Да, действительно, это был бы замкнутый круг, в который нас приводит гуманизм, - улыбнулся в ответ журналист. – Европейцы в таких случаях занимались миссионерством. Дикарь - это просто заблудившийся человек, и не нам его судить. Воспитайся он в другой среде, возможно, он и не был бы дикарем…

Константин не стал ничего отвечать, лишь добродушно хохотнул пару раз. Посидев в молчании минут десять, любуясь безумно ярким пламенным рассветом, бородач стал собирать вещи в походный рюкзак. Затушив костер и уложив все вещи, путешественник спросил Игоря:

- Ты в Иерусалим? Хорошо. Я позже загляну туда. На огонек. Рад был встрече и довольно интересной беседе, – он протянул руку.

- Мне тоже было приятно. Спасибо за помощь еще раз! Может, и увидимся, - улыбнулся спецкор.

- Все может быть, - усмехнулся бородач и отправился навстречу восходу. Пройдя шагов двести, он обернулся и крикнул: - Очень жаль, что ты не мой, но выбор сделан! Было бы оригинально видеться с тобой почаще!

Махнув рукой и хохотнув, Константин прошел еще несколько десятков метров и скрылся за дюной. Игорь задумчиво проводил его взглядом и побрел в город.

Эпилог

Телефон надрывно визжал все утро. Две подушки – на голове и на настырном аппарате – мало помогли бы любому человеку со здоровым слухом, но Игорь, вымотанный бессонницей, крепко спал, забаррикадировав звуковую угрозу. Однако дверной звонок, настроенный на звук большого колокола, своим басом заставил проснуться и пойти открыть дверь. На пороге стоял невзрачный паренек, посыльный от главного редактора и протягивал коммуникатор. Спецкор, стоя в дверях в одних трусах и усиленно промаргиваясь, не сразу понял, чего хочет гость, потом хохотнул, взял устройство и нажал кнопку приема.

- Потёмкин!!! – голос шефа окончательно вернул Игоря из сна в реальность. – Я тебя прикончу собственноручно!!! Что это за бредятину ты мне подсунул?! Как мне этот твой популистский роман отдавать в верстку?! И в какую рубрику прикажешь твою мистификацию засунуть?! Может, вообще перевести тебя из «Специальных репортажей и журналистских расследований» в «Анекдоты», а?! Как ты на это смотришь?!

Игорь наморщил нос, впитывая весь этот бранный поток. По окончании монолога начальника, выдохшегося и ожидающего оправданий, дабы проявит милость, журналист весьма неожиданно для себя ответил:

- А почему бы и нет, Борис Иванович? Вы сомневаетесь в моих юмористических способностях?

Громогласов, совершенно не привыкший к ответам со стороны подчиненных в таком тоне, отвесил челюсть, и с непонимающим взглядом, словно у обиженного ребенка, промычал:

- Не понял?..

- А чего тут непонятного-то? Вам моя статья не по душе? Или вам просто по должности орать положено? А может, вы просто пьяны, а? – челюсть у шефа опускалась все ниже и ниже, а глаза буквально выскакивали из орбит. Игорь продолжил, всё более и более заводясь:

- Я написал, как, впрочем, и всегда, то, что видел, и если уж оказался для вас неугодным мистификатором-юмористом в этот раз, то мне действительно пора переходить на «Анекдоты». А, вероятнее всего, я просто уйду из вашей паршивой газетенки, где приветствуется сугубо субъективный здравый смысл во имя лизания пятой точки глупых читателей, желающих лишь одного: что бы их пустую спокойную коровью жизнь не беспокоили какими-то грандиозными событиями. Вам концовка не понравилась ведь, так? Там, где я намекнул, что в наш жвачный мир пришел некто не от мира сего? А вы хоть поняли, кто он? Вижу по глазам, что нет. Вы ведь хотели, что бы я вам там расписал, как очередной мошенник дурачит честной народ, наводит смуту, и в конце еще приписочку, мол, не попадитесь на удочку, граждане-товарищи! Ан не задача: выходит, что никто никого не дурачит, ведь у нас самый высокий рейтинг правдивости из всей прессы, нам доверяют десятки тысяч людей, раз мы пишем, что Дьявол пришел по наши души, значит, так оно и есть, значит, пора бы подумать о каких-то изменениях в сторону исправления! О-о-о!!! Теперь ваши взгляд немного прояснился, Борис Иванович! Вы таки поняли, кто главный герой моего популистского романа! Вот и славно. Хотя вам это все равно ни к чему. Для таких как вы неважно ничего, кроме ваших насущных проблем. Для вас, что Господь Бог, что пришельцы, что русалки или колобок из детских сказок – все одно, мистика, фантастика, зоопарк. Интересно, в общем-то, но неправдоподобно. Если вы поверите во что-то большое, чем собственное всесилие, если вы случайно прикоснетесь действительно к какой-либо тайне мироздания, вас же просто паралич хватит! И никому вы об этом не расскажите, побоитесь, что подобные вам вас за идиота посчитают. Желаю вам приятных размышлений и Adieu!!!

Игорь выключил коммуникатор, вернул его посыльному, вжавшему голову в плечи, и, закрыв дверь, нервно подрагивая, прошел на кухню. Там он с полчаса ходил из угла в угол, переживая заново свой разговор с Громогласовым, вспоминая, что можно было еще интересного сообщить шефу, теперь уже, с большой долей вероятности, бывшему. Успокоившись, он поставил турку на печь, и сел, задумавшись, на табурет. Кофе скоро выкипел, но Игорь не обратил на это никакого внимания, его занимала какая-то новая мысль. Неожиданно сорвав с себя оцепенение, он бросился к телефону и стал суматошно набирать номер. Через несколько мгновений на том конце провода послышался приятный голосок. Девушка, которой он принадлежал, давняя хорошая приятельница Игоря, была особой без умолку тараторящей и весьма смешливой.

- Привет, Наденька! Это Игорь Потёмкин, помнишь такого? Шучу, конечно! Вот и чудно! Я тоже, тоже безумно рад тебя слышать! Наденька… Нет, Надя, я не слышал, что слышал, что сегодня в Старом Иерусалиме выбрали нового мэра, но меня это не удивляет. Надюша… Надя, да подожди ты, успеем наговориться, у меня дело серьезное! Надежда! Выходи за меня замуж?

StalkerZ: клановый форум: Чистилище - StalkerZ: клановый форум